По воле судьбы - Маккалоу Колин

Павел был ненадежен, и Цезарь знал это. Но тем не менее он его купил. Стоило иметь своего старшего консула. В декабре Павел получил через Бальба от Цезаря тысячу шестьсот талантов. Базилику Эмилия принялись восстанавливать в еще большем блеске. Более перспективным приобретением был Курион, хотя он и обошелся всего в пятьсот талантов. Он сделал все, что от него требовалось, и выставил свою кандидатуру на выборах в самый последний момент, что не помешало ему занять первую строку в списке избранных плебейских трибунов.

Делалось и еще кое-что. Все главные города Италийской Галлии, Провинции и Италии получили большие суммы денег на строительство общественных зданий или перестройку рыночных площадей. Этим Цезарь упрочил в них свою и без того немалую популярность. Он подумывал провести подобные акции в обеих Испаниях, в Греции и в Провинции Азия, но потом решил, что овчинка не стоит выделки. Помпей, имевший там намного больше влияния, все равно не разрешил бы своим клиентам его поддержать.

На все эти затраты Цезарь шел, вовсе не имея в виду перспективу гражданской войны. Наоборот, таким образом он надеялся свести эту угрозу на нет, полагая, что в решительный час симпатизирующие ему местные плутократы дадут знать boni, что им не понравится, если с Цезарем плохо обойдутся. Гражданская война была крайней альтернативой, и Цезарь искренне считал, что эта альтернатива до того отвратительная, даже для boni, что до нее дело не дойдет. Победить можно было, сделав для boni невозможным идти против желания большинства Рима, Италии, Италийской Галлии, Иллирии и римской Галльской Провинции.

Цезарь понимал весь идиотизм положения, но даже в самом пессимистическом состоянии духа не мог поверить, что небольшая группа римских почтенных отцов скорее предпочтет развязать братоубийственную войну, чем принять неизбежное и разрешить Цезарю то, что, в конце концов, ему полагается. Консул, законно выбранный на второй срок, свободный от преследований, Первый Человек в Риме и первое имя в исторических книгах. Все это он обязан дать своей семье, своему dignitas, своим потомкам. Он не оставит сына, но это не обязательно, если сын не сможет подняться выше отца. А подобного никогда не случалось с сыновьями великих людей. Все знают это. Сыновья великих людей никогда не становились великими. Тому подтверждение — Марий-младший и Фауст Сулла.

А между тем надо было подумать о новой римской провинции. О Длинноволосой Галлии. Осесть в каком-нибудь месте, просеять местных жителей в поисках лучших из них. И разумно решить некоторые проблемы. Например, избавиться от двух тысяч галлов, которые, по мнению Цезаря, будут верны Риму только до окончания его губернаторства. Одну тысячу составляли рабы, которых он не имел права продать из боязни вызвать кровавую бойню в тех местах, куда их продадут, а то и нешуточное восстание вроде восстания Спартака. Вторую — свободные галлы, в большинстве своем вожди, на которых не произвел впечатления даже вид безруких жертв Укселлодуна.

Дело кончилось тем, что он отвел их в Массилию и погрузил под охраной на корабли. Тысячу рабов послали в Галатию — к царю Деиотару, галлу, всегда нуждавшемуся в хороших кавалеристах (без сомнения, Деиотар даст им свободу с условием поступления в его конницу). Тысячу свободных галлов Цезарь направил каппадокийскому царю Ариобарзану. Оба отряда были подарками. И небольшим приношением на алтарь Фортуны. Удача, конечно, есть знак благоволения к тебе высших сил, но всегда приятно сознавать, что и сам ты не промах. Банально объяснять успех только счастливым стечением обстоятельств. Куда тогда деть океаны раздумий и кропотливого титанического труда? Но если войска гордятся его удачливостью, то пускай, он не возражает. Пока они думают, что их полководцу все на руку, страх не найдет в них прибежища. Он с ними, и, значит, им нечего опасаться. Как только солдаты решили, что удача покинула бедного Марка Красса, дни его были сочтены. Никто не свободен от предрассудков, но люди необразованные суеверны вдвойне. И Цезарь играл на этом, ничуть не смущаясь. Ибо если удача даруется богами, то и в отмеченном ею человеке многим начинает видеться нечто божественное. Нет никакого вреда в том, что солдаты считают своего генерала по статусу чуть ниже бога.

А в конце года пришла весточка от Квинта Цицерона, старшего легата в штате губернатора Киликии, доводящегося ему старшим братом.