Травяной венок. Том 1 - Маккалоу Колин

«И я склонен ему верить, – пронеслось в голове у Рутилия Руфа, по всему телу которого пробежал холодок. – О, этот человек опасен! Лучше бы ему убраться куда подальше».

– Что ж, отправляйся в Испанию с Дидием, – произнес он вслух. – Ты прав, лучшей дороги к креслу претора не сыскать. Начать с начала, приобрести новую репутацию… Жаль только, что ты не можешь участвовать в выборах на должность курульного эдила. Ты так блестяще работаешь на публику, что в Играх тебе не было бы равных. После этого ты бы прошел в преторы как по маслу.

– На должность курульного эдила у меня нет денег.

– Тебе помог бы Гай Марий.

– Я не стану его просить. По крайней мере, так я смогу сказать, что все, что имею, заработал сам. Никто мне ничего не давал – я все брал сам.

Эти слова заставили Рутилия Руфа вспомнить слух, пущенный Скавром о Сулле во время избирательной кампании последнего: якобы для того, чтобы раздобыть требуемую сумму и выступать в качестве всадника, он убил любовницу, а потом, чтобы пролезть в сенаторы, расправился с мачехой. Рутилий Руф, как правило, не доверял слухам о сожительстве с матерями, сестрами и дочерьми, о половых связях с мальчиками и приготовлении блюд из экскрементов. Однако порой Сулла говорит такое!.. Кроме того, поневоле задумаешься, когда…

Суд приближался к развязке: речь Марка Антония Оратора подходила к концу.

– Перед вами сидит необыкновенный человек! – надрывался он. – Перед вами – образцовый римлянин, солдат, причем отмеченный доблестью, патриот, верящий в величие Рима! Чего ради такому человеку отнимать у крестьян последнюю миску супа, обкрадывать слуг и хлебопеков? Я адресую этот вопрос вам, досточтимые заседатели! Доходили ли до вас ранее рассказы о приписываемых ему чудовищных растратах, убийствах, насилиях, присвоении чужого? Нет! Просто вас заставили сидеть и слушать мелких людишек, оплакивающих утрату горсти бронзовых монет, рыбешки и тому подобных мелочей!

Он глубоко вздохнул и расправил плечи, чтобы выглядеть еще внушительнее, чему вполне способствовала внешность всех представителей рода Антониев: вьющиеся золотистые волосы, внушающее доверие простое лицо. Все до одного заседатели были околдованы этим человеком.

– Они у него на крючке, – безмятежно прокомментировал Рутилий Руф.

– Мне куда интереснее, что он собирается сделать с ними дальше, – отозвался Сулла с озабоченным видом.

Публика издала дружный крик. Антоний Оратор кинулся на Мания Аквилия, сорвал с него тогу, потом с невероятной легкостью разорвал его тунику. Маний Аквилий предстал перед судом едва прикрытым.

– Глядите! – гремел Антоний. – Разве перед вами белоснежная кожа saltatrix tonsa?^[39] Где обрюзглость домоседа и папенькиного сынка? Нет, вместо всего этого вы видите шрамы! Шрамы, оставленные войной, многие десятки шрамов. Это тело воина, храброго, самоотверженного человека, лучшего римлянина, военачальника, пользовавшегося столь безоглядным доверием Гая Мария, что тот поручил ему зайти противнику в тыл! Вид этого тела свидетельствует, что его обладатель не из тех, кто в панике удирает с поля боя, едва его коснется кончик вражеского меча, едва ему в ногу ткнется чужое копье или мимо просвистит камень. Это тело человека, который, относясь к тяжелым ранам, как к безделицам, продолжает упорно разить неприятеля. – Руки адвоката, парившие в воздухе, беспомощно упали. – Хватит. Ну, хватит. Я жду вашего решения, – закончил он свою речь.

Приговор прозвучал: ABSOLVO.^[40]

– Притворщики! – поморщился Рутилий Руф. – И как это заседатели их не раскусили? Туника у него рвется, как бумага, и он щеголяет перед всем миром в набедренной повязке – дивись, Юпитер! О чем это говорит?

– О том, что Аквилий с Антонием заранее обо всем договорились, – сказал Марий, широко улыбаясь.

– А мне это говорит о том, что Аквилий не рискнул покрасоваться без набедренной повязки, – вставил Сулла.

Отсмеявшись, Рутилий Руф обратился к Марию со словами:

– Луций Корнелий сообщил мне, что собирается отбыть вместе с Титом Дидием в Ближнюю Испанию. Что ты на это скажешь?

– Скажу, что это самое лучшее, что может предпринять Луций Корнелий, – спокойно ответил Марий. – Квинтус Серторий выставляет свою кандидатуру на выборах военного трибуна, поэтому, полагаю, в Испанию отправится и он.

– Ты как будто не очень удивлен?

– Совсем не удивлен. Новость об Испании уже завтра станет всеобщим достоянием. В храме Беллоны^[41] собирается сенат. Мы отправим Тида Дидия воевать с кельтиберами, – объяснил Марий. – Он – человек достойный, толковый воин и довольно талантливый полководец. Особенно когда ему приходится противостоять галлам, к какой бы разновидности они ни принадлежали. Да, Луций Корнелий, для успеха на выборах лучше тебе направиться в Испанию в роли легата, нежели скитаться по Анатолии в компании с privatus.