Женщины Цезаря - Маккалоу Колин

— Надеюсь, у тебя найдутся доказательства, — мягко сказал Цезарь, хорошо знавший, что спокойствие доводит Катона до безумия.

— Не волнуйся, я достану доказательства! — гаркнул Катон. — Там, где есть правонарушение, всегда можно найти доказательство! Посмотрите на доказательства, которые были представлены нашим пятерым предателям. Они видели их, слышали их и признались во всем. И я найду доказательства участия Цезаря в этом заговоре и в заговоре трехгодичной давности! Я говорю, что для пятерых суда не требуется. Ни для одного из них. Они не должны избежать смерти! Цезарь, как всегда, философствует, требуя милосердия. Смерть, говорит он, просто вечный сон. Но точно ли мы это знаем? Нет, мы ничего не знаем! Никто до сих пор не вернулся с того света, чтобы сообщить нам, что же с нами происходит после того, как мы умираем! Смерть дешевле, чем суд и ссылка. И смерть конечна, у нее нет продолжения на земле. Пусть эти пятеро умрут сегодня!

Цезарь снова заговорил, и опять голос его звучал спокойно:

— Если измена не является perduellio, Катон, то смерть не будет законным наказанием. И если ты не хочешь судить этих людей, то как ты можешь решить, виновны ли они в perduellio или maiestas? Кажется, ты говоришь о perduellio, но так ли это?

— Сейчас не время и не место для словесных игр, даже если таким путем ты пытаешься добиться снисхождения, Цезарь! — рявкнул Катон. — Они должны умереть, и они должны умереть сегодня!

И он все продолжал говорить, не обращая внимания на время. Катона понесло. Разглагольствование будет долгим, пока он с удовлетворением не увидит, что его скучное топтание на месте утомило всех до предела. Палату трясло, Цицерон чуть не плакал. Катон собирался продолжать до захода солнца, и тогда голосование нельзя будет провести сегодня.

За час до захода солнца в Палату бочком пробрался слуга и тихо протянул Цезарю сложенный листок.

Катон тут же ухватился за это.

— Ага! Изменник обнаружил себя! — ревел он. — Он сидит, получая предательские записки у нас на глазах, — вот степень его высокомерия, его презрения к членам этой Палаты! Я говорю, что ты предатель, Цезарь! Я говорю, что в этой записке — доказательство!

Пока Катон гремел, Цезарь читал. Когда он поднял голову, выражение его лица было странным… Сострадание? Или радость?

— Прочти это всем, Цезарь, прочти всем! — визжал Катон.

Но Цезарь покачал головой. Он сложил записку, встал, прошел к тому месту, где сидел Катон, на среднем ярусе, с другой стороны, и с улыбкой передал ему записку.

— Думаю, ты предпочтешь не оглашать ее содержания, — сказал он.

Катон плохо читал. Ему потребовалось много времени, чтобы разобраться в этих бесконечных сплошных загогулинах, разделенных только колонками (иногда слово продолжалось и на следующей строчке, что создавало дополнительную трудность). И пока он бормотал и гадал, сенаторы сидели, благодарные за эту относительную тишину, с ужасом ожидая, что вот-вот Катон начнет все сначала. А вдруг записка действительно будет объявлена предательской? Внезапно из горла Катона вырвался вопль. Все вскочили. Катон смял клочок и бросил его в Цезаря.

— Забери, ты, презренный развратник!

Но записка не долетела до Цезаря. Когда она упала почти рядом с Филиппом, тот поднял ее и немедленно расправил. Лучший чтец, чем Катон, он почти сразу же загоготал и передал записку вниз, будущим преторам. Письмо двигалось от сенатора к сенатору, в сторону Силана и к курульному возвышению.

Катон понял, что потерял аудиторию. Одни хохотали, читая записку, другие умирали от любопытства.

— Как это типично для Сената! Нечто низкое и мелочное сразу же становится важнее, интереснее, чем судьба предателей! — разорялся он. — Старший консул, я требую, чтобы Палата повелела тебе в условиях действия senatus consultum ultimum немедленно казнить пятерых изменников, находящихся под охраной! И распространить смертный приговор еще на четверых — Луция Кассия Лонгина, Квинта Анния Хилона, Публия Умбрена и Публия Фурия, как только кого-то из них поймают.

Конечно, Цицерон очень хотел прочитать записку Цезаря, как и все присутствующие, но он воспользовался шансом.

— Благодарю тебя, Марк Порций Катон. Я проведу голосование по твоему предложению. Пять человек, находящихся под нашей охраной, следует немедленно казнить, а четверых других, которых ты назвал по имени, предать смерти немедленно, как только их поймают. Кто за смертный приговор, встаньте справа от меня. Кто против — слева.