Женщины Цезаря - Маккалоу Колин

Будущий старший консул Децим Юний Силан, муж Сервилии, взял в руки записку до того, как Цицерон предложил голосование.

Силан смотрел на Цезаря с мрачным достоинством — больше никаких эмоций нельзя было разглядеть. Лицо Цезаря выглядело печальным, но сожаления в нем не было. Затем Силан поднялся и встал по правую сторону от Цицерона. Он не будет голосовать за Цезаря.

Немногие проголосовали за предложение Цезаря, хотя далеко не все встали и по правую сторону. Метелл Целер, Метелл Непот, Луций Цезарь, несколько плебейских трибунов, включая Лабиена, Филиппа, Гая Октавия, обоих Лукуллов, Тиберия Клавдия Нерона, Луция Котту и Торквата, стояли слева от Цицерона. Вместе с ними были около тридцати заднескамеечников. И Мамерк, принцепс Сената.

— Я заметил, что Публий Цетег — среди тех, кто голосует за казнь его брата, — сказал Цицерон, — и что Гай Кассий — среди тех, кто голосует за казнь его кузена. Почти единогласно.

— Негодяй! Он всегда преувеличивает! — проворчал Лабиен.

— А почему бы и нет? — спросил Цезарь, пожимая плечами. — Память коротка, а дословная запись склонна отражать такие заявления, как это, поскольку Гай Косконий и его писцы не захотят перечислять имена.

— Где записка? — спросил Лабиен.

— Она у Цицерона.

— Ненадолго! — сказал Лабиен, повернулся, подошел к старшему консулу с воинственным видом, выхватил у него записку и отдал Цезарю. — Вот, она принадлежит тебе.

— Прочти ее, Лабиен, — засмеялся Цезарь. — Не понимаю, почему ты не можешь узнать того, что знают уже все, даже муж этой женщины.

Люди рассаживались по местам, но Цезарь продолжал стоять, пока Цицерон не признал его право продолжить выступление.

— Почтенные отцы, вы показали, что девять человек должны умереть, — сказал Цезарь ровным голосом. — То есть, согласно аргументу, выдвинутому Марком Порцием Катоном, это наихудшее наказание, которое может наложить на преступника государство. В данном случае этого должно быть достаточно. Я хотел бы предложить остановиться на смертной казни. Не следует конфисковать имущество. Жены и дети приговоренных больше никогда не увидят мужей и отцов. И это тоже достаточное наказание за то, что они пригрели предателя на своей груди. По крайней мере, они должны иметь необходимые средства, чтобы жить.

— Мы все знаем, почему ты выступаешь за милосердие! — истошно завопил Катон. — Ты не хочешь брать на попечение этих беспризорников, троих Антониев и их мать-проститутку!

Луций Цезарь, брат «проститутки» и дядя «беспризорников», бросился на Катона с одной стороны, а принцепс Сената Мамерк — с другой. Бибул, Катул, Гай Пизон и Агенобарб кинулись защищать Катона. Замелькали кулаки. Метелл Целер и Метелл Непот присоединились к драке. Цезарь стоял, ухмыляясь.

— Я думаю, — сказал он Лабиену, — что должен попросить защиты трибуната!

— Как патрицию, Цезарь, тебе не положена защита трибуната, — серьезно отозвался Лабиен.

Не зная, как остановить драку, Цицерон решил прервать заседание. Он схватил Цезаря за руку и стал выталкивать его из храма Согласия.

— Ради Юпитера, Цезарь, иди домой! — умолял он. — Какой же ты можешь быть проблемой!

— Это как посмотреть, — сказал Цезарь, презрительно глядя на Цицерона и оставаясь стоять на месте.

— Иди домой, пожалуйста!