Княжий остров - Сергеев Юрий Васильевич

Богатырского роста монах в черном одеянии вел низким голосом молитву, слаженный хор вторил ему, плыл запах ладана и горящих свечей, могучая симфония мужского хора взлетала под купол и опадала вниз всепроникающим добром. Егор стоял и слушал, затаив дыхание; пришли на память молитвы с детства, он словно вернулся в свою станичную церковь на Аргуни, тоже крестился и шептал слова, захваченный общим порывом, великим таинством, необоримой силой слияния душ и помыслов. Это мужское единение, братство воинов, необозримо уходило в века, в дымное прошлое и соединялось с настоящим неразрывной крепью, влекло и давало силы, вдохновляло на подвиг, ради Отечества единого, ради жизни продолжения.

Молитва закончилась, и вдруг к алтарю, запретному для мирской женщины месту, вышла Арина… Она обернулась лицом к воинам и подняла обе руки в благословении, шорох прошел в зале, все разом опустились на колени, и где- то под куполом взворковал голубь… Егор видел, что, когда воины поднялись с колен и повернулись к ней спинами, уходя, Арина сама перекрестилась и поклонилась им до земли.

Общее движение увлекло Егора по широкому подземному ходу, люди шли молча, их лики были смиренны и наполнились благостной силой. Они вошли в огромный зал, на ходу разоблачаясь и кидая одежду в общую кучу, получая взамен гимнастерки и трехлинейки, автоматы и полушубки, лыжи и противотанковые ружья, подвешивали гранаты на пояс, щелкали затворами и загоняли обоймы, умело строились и уходили колоннами дальше по тоннелю: повзводно, поротно, полками и дивизиями, бесчисленной организованной и молчаливой ратью…

Егор в нерешительности остановился, уже начав разоблачаться, получил армейскую одежду и винтовку, когда на его плечо легла тяжелая рука монаха-богатыря. Малопонятно, но уверенно тот проговорил:

— Облачайся и иди! Тебя ждут иные дела.

Быков оглядел монаха и повиновался, подумав, что именно таким и был Пересвет, сваливший копьем Челубея. Он шел встречь общему движению, воины давали ему путь у стены, шли и шли, ровным гулом звучали шаги, спокойное дыхание и уверенный взгляд их являл такую несокрушимую силу, что Егор понял их ток, осознал бессмертие России, постиг разумом и посвящением своим небесных воинов…

А когда вошел в подземный храм, он был снова полон людей, уже другие монахи читали молитвы и пел новый хор, но так же мощно и богоносно.

Войдя в свою келью, Егор прислонил к стене винтовку и прилег на лежанку. Мимо закрытых дверей шаги… шаги… робкий гул голосов, смолкающих на пороге храма.

Уснул и проснулся от тишины. Догадался, что на земле утро. Побудил Окаемова с Николаем в соседних кельях; тускло горели свечи вдоль стен коридора и в храме. Окаемов разглядывал его удивленно и промолвил:

— Ты где это так вырядился в новое… армейское? И винтовка при тебе? Где?

— Ночью…

Арина свела их в трапезную, вновь накормила и напоила медами, велела собираться в дорогу, дала в путь еды и повела в храм. Попросила оставить вещи и поманила рукой вслед за собой. Открыла потайную дверцу в стене и, освещая узкую лестницу, витую, как на колокольнях, стала спускаться вниз под храм. Егор шел следом, слыша за собой Окаемова и Николая. Вскоре они все очутились в маленькой подземной церкви, скромно убранной. Посреди ее зала возвышался помост и стояла всего одна икона. Под ней горела лампадка.

Образ Знамения Пресвятой Богородицы, — проговорил вслух Окаемов, внимательно разглядывая икону. Он сразу определил, что она была очень древнего письма, еще греческой или иной какой школы, но необычна в своем исполнении. Без всяких украшений, на простой кипарисовой доске написана Богородица со вскинутыми обеими руками, ее голову и плечи скрывает алая парчовая накидка. Над головою нимб. А на ее груди в кольце из растительного орнамента маленький Сын, тоже с нимбом и в парче, с двумя поднятым и перстами… Над вскинутой правой рукой Богородицы парил красный, над левой рукой темный шестикрылые серафимы и тоже с нимбами…

- Эта церковь самая глубокая и самая святая, — тихо проговорила Арина. — Над нею храм Спаса, в нем вы все видели, а над ним третья церковь, разрушенная… вы ее тоже помните. Монастырь и верхнюю, Христорождественскую церковь разрушали много раз инородцы… начиная с татар и кончая нынешней войной. В храме Спаса не было врагов, и о нем никто не знает… именно в нем творились молитвы во спасение во время войн… В этой же маленькой, глубинной церкви вы первые из мирских. Так надо… Я благословлю вас и выведу на свет, но "вы должны утешиться тем, что икона обновилась и грядет победа над злыми врагами…