Княжий остров - Сергеев Юрий Васильевич

К строению Егор пошел сам, оставив всех в кустах для прикрытия. Он перебежками подобрался к рубленному из бревен длинному сараю, покрытому дранкой, и осторожно заглянул внутрь его через щель от разошедшихся пазов. Овин был пуст, журчащая вода струями опадала с крыши. Быков резко заскочил в растворенные ворота и прянул в тень, поводя стволом автомата по углам. Когда пригляделся и убедился, что никого нет, осторожно обошел помещение, вглядываясь под ноги. Мин могли натыкать и наши, и немцы. Его внимательному и тренированному взору разведчика открылись многие тайны этой брошенной постройки. Обрывки бинтов и лежанки из льняной соломы в сухом месте говорили о том, что здесь уже бедовали окруженцы, а дырки от пуль в воротах и белые отщепы в стенах наводили на мысль о скоротечном бое или расправе. Он нашел и немецкие гильзы и русские. Конечно, хотелось переждать дождь, выжать набрякшую водой одежду и обсушиться. Он позвал внутрь овина своих спутников и приказал обогреться.

Ирина вся продрогла, взвякивая зубами, гимнастерка на ней парила, забирая тепло и охлаждая тело. Она видела, как нежданные спасители разом смахнули с себя одежду до пояса и дружно стали выкручивать воду. Самый крупный из них и мускулистый, который спас ее и потом тащил через поле, вынул из вещмешка сухую нижнюю мужскую рубаху и толстый шерстяной свитер, приказал ей надеть. Ирина растерянно огляделась, ища укромное место, и услышала голос второго спасителя, постарше:

— Барышня, не стесняйтесь, мы дружно отвернемся.

Ирина все же ушла в дальний сумеречный угол, быстро скинула через голову гимнастерку, секунду помедлила и потом решительно смахнула набутевший водой лифчик, с головой нырнула в просторную сухую рубашку, пахнущую мылом и невыстиранной кислинкой мужского пота. Свитер тяжело укрыл ее до самых колен. Озноб прошел, окутало живительное тепло. Ирина, мельком оглянувшись, стянула липнувшую к бедрам юбку и выжала ее, сбросила с ног хлюпающие сапоги. Причесала растрепанные волосы, спрятала в санитарную сумку мокрое белье и подошла в полутьме к мужчинам, пытаясь натянуть свитер ниже колен.

Давайте знакомиться, меня зовут Ирина, — кивнула на головой, оглядывая стоящих спасителей.

Высокий, интеллигентный представил всех и с легкой усмешкой поинтересовался:

— И как вы попали в сии леса?

— Выхожу из окружения, нас было пятеро… На дневке взяли немцы четверых, а я как раз ходила к речке за водой… Что я могла сделать, у меня даже оружия нет… Вот и пробираюсь к своим, набрела в лесу на фашистов, спасибо, что вы…

— А лейтенантское звание для столь молоденькой дамы? — не унимался Окаемов.

— Я сестрой милосердия прошла финскую войну, дважды ранена, вот мои документы, можете убедиться, — протянула она замотанный в клеенку пакет.

Окаемов взял, полистал документы и прочел вслух:

— Чернышова Ирина Александровна… лейтенант медицинской службы, все правильно, извините за дотошность, время особенное.

— Я привыкла… тяжелый вы народ, мужики. Особенно раненые, неподъемные становитесь… А тащить надо. Аж костушки хрустят.

Темнело, дождь нахлынул с новой силой, Егор выглянул из сарая и сокрушенно махнул рукой.

— Обложной зарядил. Немцы в такую непогодь вряд ли сунутся… вояки они культурные, по режиму дня живут, да и дороги здесь нет. Николай, в дозор… Была не была, а мы сейчас костер запалим. Надо обсохнуть. — Он стал выламывать жерди под потолком с обрывками шпагата, видимо, на них что-то вешали для просушки. Сухой подстилкой из льна разжег костер. Жерди горели почти без дыма, жаром обдавая подступивших людей. Одежда исходила паром, Егор набрал дождевой воды в котелки и сунул их в огонь, в овине стало как-то по-домашнему уютно и радостно. Ночь обступила льняное поле и ветхое заброшенное строение. Дождь не унимался, молотил небесными цепами по крыше, навевал дрему. Окаемов сменил Николая у растворенных ворот, но вскоре подошел, ворча.

- Все одно ничего не видно… Слава Перуну огнекуду! — кивнул он головой на костер, — подарившему в образе златокрылого сокола-молнии огонь людям…

— Огонь дал людям Прометей, — мягко поправила его Ирина.

— Да, так в книжках написано… в книжках много чего написано… но вся античность — только миг в истории цивилизации, только миг… А за греками и Римом, за Египтом и древним Иерусалимом — такая бездна исторических событий, мифологий, богов и пророков, что уму непостижимо… Платон застал одного египетского жреца, у коего в книгах велись записи истории тридцати двух тысячелетней давности. Каково? Только о халдеях с Урмийского озера, первыми принесших дары Христу, этих наших арийских волхвах — можно писать целые романы, ибо они сохранились досель и там же. Можно писать о волхвах-русичах, у коих Христос был семь лет в обучении в Скифии. Разве кто знает, что жены у Соломона и Давида были белокурые и синеглазые славянки. Возможно с халдеями скоро встретимся… Возможно, — раздумчиво промолвил Илья Иванович и пристально взглянул на Ирину. — А с рацией вы умеете работать, стреляете метко?