У нас всегда будет Париж - Брэдбери Рэй

— Энни, эта дама никак не может быть маменькой Перкинс.

— Неправда! Это она и есть! — разозлилась Энни.

— Нет, это не она, потому что, будь она маменькой Перкинс, я не мог бы ее видеть. Ты одна ее видишь, понятно?

— Нет, не понятно.

— Если бы это была маменька Перкинс, я смог бы сделать так, чтобы она исчезла, просто убедив тебя в том, насколько нелогично считать ее настоящей. Я бы растолковал тебе, что она не более чем персонаж радиопередачи, выдуманный кем-то…

— Вот что, милок, — прервала его маменька. — Жизнь — это жизнь. И человек, и персонаж хороши по-своему. Может, я и была рождена чьим-то воображением, но все-таки я появилась на свет и с каждым прожитым годом становлюсь более настоящей. И ты сам, и ты, и вот ты каждый раз, слушая меня, делаете мое существование реальным. Умри я завтра — вся страна рыдать будет, разве не так?

— Ну…

— Разве не так? — гневно спросила она.

— Да, но люди будут оплакивать сам замысел, а не его воплощение.

— Им будет не хватать именно воплощения, которое они считают настоящим. И если они так считают, значит, так и есть, а ты, милок, глуп еще, — парировала маменька.

— Бесполезно, — сказал Эд и снова повернулся к Энни. — Послушай, Энни, это твоя свекровь, и ее не могут звать маменькой Перкинс. Она твоя свекровь.

Он медленно и весомо чеканил слова.

— Было бы неплохо, — подхватила его мысль Энни. — Мне это по душе.

— И я бы не отказалась, — сказала маменька. — Со мной и не такое бывало.

— Ну что, теперь мы договорились? — вмешался Эд, удивившись своему внезапному успеху. — Энни, она твоя свекровь?

— Да.

— И вы вовсе не маменька Перкинс, ведь так, мадам?

— Это что — какой-то сговор, игра или загадка? — спросила Энни, глядя на маменьку.

Маменька улыбнулась.

— Если тебе нравится так думать, то да.

— Но послушай… — возразил Джо.

— Заткнись, Джо. Ты все испортишь.

И Эд тут же обратился к Энни и маменьке:

— Так, повторим все сначала. Она твоя свекровь, и ее зовут маменька Тиллер.

— Маменька Тиллер, — повторили они.

— Давай-ка потолкуем с глазу на глаз, — сказал Джо и вытащил Эда в коридор.

Там он прижал его к стене и стал грозить ему кулаком.

— Ты что, совсем сдурел? Я не желаю, чтобы она здесь оставалась. Мне нужно от нее избавиться. Ты только подыграл Энни. Теперь она на стороне этой старой ведьмы!

— Подыграл? Ну ты и псих. Наоборот, я помог ей, им обеим. И вот благодарность!

Эд попытался вырваться.

— Утром пришлю тебе счет.

Он гордо зашагал по коридору.

Джо не сразу решился вернуться в комнату. «О боже, — молил он, — помоги мне».

— А, это опять ты, — сказала маменька, закатывая банку с солеными огурцами.

В полночь и за завтраком гостиная снова была пуста. Во взгляде Джо заиграло лукавство. Он посмотрел на радиоприемник и провел по нему дрожащей рукой.

— Не прикасайся! — закричала жена.

— Ого, — удивился он. — Так это здесь она прячется по ночам, а? Здесь! Вот ее гроб, здесь эта проклятая старая кровопийца будет спать до завтрашнего дня, пока ее не выпустят отсюда по расписанию!

— Не трогай радио, — истошно завопила жена.

— Сейчас я с ней разделаюсь.

Он схватил приемник.

— Как убить ведьму? Серебряной пулей в сердце? Распятием? Волчьей отравой? Или достаточно нацарапать крест на мыльнице? Как ты считаешь?

— Отдай!

Энни бросилась к нему, чтобы выхватить приемник. В беспощадной схватке они перетягивали из стороны в сторону электрическую коробку, вклинившуюся между ними.

— Вот так! — крикнул Джо.

Он швырнул радиоприемник на пол. А потом стал топтать и пинать, пока не раздробил на мелкие обломки. Набросившись на чудом уцелевшие лампы, он подхватил их с пола и расколошматил вдребезги. После этого он смел все осколки в мусорное ведро, а жена неистово металась по комнате, обливалась слезами и билась в истерике.

— Она мертва, — торжественно провозгласил он. — Мертва! Черт побери! Я ее прикончил.

Его жена заснула в слезах. Он пытался ее успокоить, но она была настолько взвинчена, что даже не позволила к себе прикоснуться. Она тяжело переживала смерть.

Утром она не сказала ему ни слова. В холодном отчуждении он съел свой завтрак, рассчитывая, что к вечеру все уладится.

На работу он опоздал. Пройдя между рядами машинисток, которые усердно стучали по клавишам, он заспешил по длинному коридору и наконец оказался в приемной своего офиса.