Шерли - Бронте Шарлотта

— Ну что ты, стоит ли беспокоить добрейшую мисс Мэнн в такое время. К тому же и на дворе слишком холодно.

— Как ты внимателен, дорогой Жерар! Хорошо, отложим это на другой день.

— И все же мне очень хочется видеть кого-нибудь именно сегодня. Давай пригласим спокойную гостью, чье общество было бы приятно и тебе и мне.

— Мисс Эйнли?

— Говорят, это превосходная особа, но она живет слишком далеко. Попроси лучше Гарри Скотта сходить к мистеру Хелстоуну. Пусть пригласит от твоего имени Каролину провести этот вечер у нас.

— Не лучше ли завтра, дорогой?

— Мне бы хотелось, чтобы она сегодня же увидела эту комнату: ее опрятность, ее тихий уют так красноречиво говорят о твоих заботах.

— Для нее это может послужить хорошим примером.

— И может и должно. Пусть непременно придет.

Мур вышел в кухню.

— Сара, подождите с чаем еще полчаса, — сказал он и поручил ей послать Гарри Скотта в дом священника с наскоро написанной запиской, адресованной мисс Хелстоун.

Сара только начинала беспокоиться, как бы не пригорели на плите ломтики хлеба, когда посланный вернулся, а вместе с ним и гостья.

Каролина прошла через кухню, спокойно поднялась наверх, чтобы оставить там шубку и капор, и, аккуратно пригладив свои чудесные локоны, так же спокойно спустилась вниз. Ее элегантное платье из тонкой шерсти и изящный воротничок были безупречно свежи, в руках она держала маленькую рабочую сумочку. По дороге Каролина задержалась, чтобы перекинуться несколькими словами с Сарой, поглядеть на нового пятнистого котенка, игравшего у кухонной плиты, и поговорить с канарейкой, которую испугала внезапная вспышка пламени в очаге. Только после этого она направилась в гостиную.

Обмен учтивыми поклонами и дружескими приветствиями прошел весьма непринужденно, как и положено при встрече родственников. По комнате подобно тонкому аромату разлилась атмосфера душевной теплоты. Только что зажженная лампа ярко светила, чайник весело мурлыкал на подносе.

— Я так рад, что вернулся домой, — повторил Мур.

Они расселись вокруг стола. Беседой завладела Гортензия. Она поздравила Каролину с выздоровлением, заметила, что щечки ее округлились и на них вновь играет румянец. Гортензия была права. В облике мисс Хелстоун произошла явная перемена: уныние, страх и безнадежность исчезли, тоска и грусть уже не снедали ее. Каролина походила на человека, испытывающего сладость душевного спокойствия и парящего на крыльях надежды.

После чая Гортензия ушла наверх. Уже целый месяц она не перетряхивала содержимое своих комодов, и ею овладело непреодолимое желание заняться этим делом именно сейчас. Теперь нитью разговора завладела Каролина. Она поддерживала беседу легко, с необыкновенным искусством. Эта легкость и изящество придавали обаяние самым обыденным темам. Что-то новое звучало в ее всегда мелодичном голосе, приятно поражая и чаруя собеседника. Необычайная подвижность лица придавала ее речи особую живость и выразительность.

— Каролина, у вас такой вид, словно вы услышали хорошую новость, сказал Мур, несколько минут не отрывавший от нее пристального взгляда.

— В самом деле?

— Я послал за вами сегодня, чтобы хоть немного приободриться, но вы подняли мое настроение гораздо больше, чем я рассчитывал.

— Очень рада. Я в самом деле так благотворно действую на вас?

— Ваше присутствие озаряет все вокруг, ваши движения плавны, ваш голос, как музыка.

— Мне хорошо оттого, что я снова здесь.

— Да, здесь хорошо, я это особенно чувствую. К тому же видеть здоровый румянец на ваших щечках и надежду, светящуюся в ваших глазках, само по себе большое удовольствие! Однако что это за надежда, Кэри, в чем причина такой радости?

— Во-первых, эту радость принесла мне матушка. Я очень люблю ее, и она любит меня. Долго и нежно выхаживала она меня, а теперь, когда ее заботы поставили меня на ноги, я могу весь день быть с нею. Настал мой черед ухаживать за ней, и я стараюсь ухаживать как можно лучше, и как горничная и как родная дочь. Вы бы посмеялись надо мной, узнав, с каким удовольствием я крою и шью ей платья. Знаете, Роберт, она сейчас так мило выглядит, и я не хочу, чтобы она носила старомодные платья. И беседовать с ней — наслаждение. Она очень умна, наблюдательна, хорошо знает людей и судит обо всем так здраво. С каждым днем я узнаю ее все лучше и все больше проникаюсь к ней любовью и уважением.