Под сетью - Мердок Айрис

Он опять повернулся ко мне.

— Я о вас слышал.

Раздражение мое еще не прошло. Я не сделал промаха, не ответил, как иногда отвечают на эти слова знаменитому человеку: «Я тоже о вас слышал». Нет, я спросил:

— Что же вы обо мне слышали? — Этим вопросом легко смутить человека.

Лефти не смутился. Он немного подумал и отвечал:

— Что вы талантливы, но ленивы, а потому не работаете, и что вы исповедуете левые взгляды, но активно в политической жизни не участвуете.

Все было ясно.

— Информация правильная, — сказал я.

— На пункт первый мне плевать, — сказал Лефти. — Но по второму пункту хочу вам задать несколько вопросов. Время у вас есть? — И он поднял руку часами ко мне.

У меня покруживалась голова от пункта первого и пункта второго, а также от его резкости и от выпитого пива.

— Вы хотите говорить со мной о политике?

— О вас с политической точки зрения.

Дэйв и Финн тем временем отошли и уселись за столик.

— Ну что ж, — сказал я.

Глава 8

— Так, — сказал Лефти. — Для начала проясним положение. Какой у вас опыт политической работы?

— Когда-то я состоял в Союзе молодых коммунистов. Сейчас — член лейбористской партии.

— Что это значит, нам известно, — сказал Лефти. — Практического опыта ни малейшего. Но теоретически вы хотя бы идете в ногу с жизнью? Политическую обстановку изучаете?

Он говорил быстро и бодро, как врач с пациентом.

— Очень поверхностно, — отвечал я.

— Вы можете хотя бы объяснить, почему сложили оружие?

Я развел руками.

— Дело безнадежное…

— Ага, — сказал Лефти. — Вот этого как раз и не следует говорить. Это грех против святого духа. Ничего безнадежного на свете нет. Верно, Дэйв? Дэйв в эту минуту подошел к стойке купить еще порцию.

— Кроме попыток заткнуть тебе рот, — ответил он.

— Что вернее: вы ушли от борьбы, потому что вам было все равно или потому что не знали, что делать? — спросил меня Лефти.

— Одно связано с другим, — начал я и готов был еще поговорить на эту тему, но Лефти перебил меня:

— Вы совершенно правы. Я и сам хотел это сказать. Так вы признаете, что вам не все равно?

— Конечно, — сказал я, — но…

— Это и нужно для начала. Если вам не все равно, значит, вы потенциальный борец. А какая еще моральная проблема возможна в наше время?

— Верность друзьям и порядочность по отношению к женщинам, — ответил я без запинки.

— Ошибаетесь, — сказал Лефти. — На карту поставлена вся система. Что толку не дать человеку споткнуться, если он находится на тонущем корабле?

— Если он сломает ногу, то не сможет плыть, — рискнул я.

— Но что толку заботиться о его ноге, если можно попытаться спасти ему жизнь?

— На первое я способен, на второе нет, — отвечал я, начиная сердиться.

— Ну-с, посмотрим, — сказал Лефти, отнюдь не обескураженный.

Он вытащил из портфеля пачку брошюр и быстро их перебрал.

— Вот эта подойдет, — сказал он, держа брошюру передо мной, как зеркало. На обложке крупным шрифтом стояло: «Почему вы отошли от политики?», а ниже — «Левой политике нужна ваша поддержка». В нижнем углу значилась цена — 6 пенсов. Я стал шарить в карманах.

— Не надо, не надо, это подарок, — сказал Лефти. — Мы их вообще не продаем. Но когда цена проставлена, люди чувствуют, что сэкономили деньги, и читают текст. Вы просмотрите ее завтра, на досуге. — И он засунул брошюру во внутренний карман моего пиджака. — Ну, дальше. Вы социалист?

— Да.

— В самом деле?

— Да.

— Хорошо. Имейте в виду, мы еще не знаем, что это значит, но пока это неважно. Скажите, какие же особенности современного положения привели вас к выводу, что бороться за социализм — безнадежное дело?

— Не то чтобы безнадежное… — начал я.

— Бросьте, бросьте. В болезни мы признались, так? Теперь переходим к лечению.

— Ладно, — сказал я. — Суть вот в чем. Английский социализм — явление почтенное, но это не социализм. Это капитализм процветания. Его не тревожит истинный бич капитализма, состоящий в том, что труд убивает.

— Так, так, — сказал Лефти. — Не будем торопиться. Какое из положений Маркса самое мудрое?

Этот метод вопросов и ответов начинал мне надоедать. Лефти задавал каждый вопрос так, будто на него возможен только один совершенно точный ответ. Это смахивало на катехизис.