Зеленые холмы Африки - Хемингуэй Эрнест

Я бросился было бежать, но затем из осторожности перешел на шаг, чтобы сернобык не сбил меня, если вскочит и пустится наутек. Однако он успокоился навеки. Свалился он так внезапно и пуля поразила его с таким треском, что я испугался за целость рогов, но, подойдя, обнаружил, что он был смертельно ранен первой пулей, угодившей ему в хребет, а когда я перебил ему ногу, он упал. Подошли остальные, и Чаро всадил в сернобыка нож, чтобы мясо можно было есть правоверным.

— Куда вы целились во второй раз? — спросил Карл.

— Никуда. Взял чуть выше и вперед.

— Красивый выстрел, — заметил Дэн.

— Вечером он уже будет уверять, что раздробил ему заднюю ногу намеренно и что это его излюбленный прием, — вмешался Старик. — Вы никогда не слышали, как он разглагольствует на такие темы?

В то время как М'Кола возился с головой сернобыка, а Чаро разделывал тушу, подошел длинный, худой масай с копьем, поздоровался и постоял немного на одной ноге, наблюдая за работой. Потом он заговорил со мной, и я позвал Старика. Масай повторил то же самое Старику.

— Он спрашивает, будете ли вы еще охотиться, — перевел Старик. — Ему нужны шкуры, но не шкуры сернобыков. Они, по его мнению, ничего не стоят. Он спрашивает, не хотите ли вы убить парочку конгони или антилопу. Их шкуры ему больше нравятся.

— Скажите ему, что этим я займусь на обратном пути.

Старик торжественно перевел мои слова. Масай пожал мне руку.

— Скажите ему, что он всегда может найти меня в «Нью-йоркском баре», у Гарри, — продолжал я.

Масай сказал еще что-то и почесал одну ногу о другую.

— Он спрашивает, зачем вы стреляли в сернобыка два раза.

— Скажите ему, что, по обычаям нашего племени, мы утром всегда убиваем дважды; днем мы убиваем только раз, а вечером сами уже наполовину мертвы. И еще скажите, что он может найти меня в любое время в Нью-Стэнли или у Toppa.

— Он спрашивает, что вы делаете с рогами.

— Скажите ему, что, по обычаям нашего племени, мы дарим рога самым богатым друзьям. Еще скажите, что это очень волнующее событие, и порой за некоторыми нашими соплеменниками гоняются люди с незаряженными пистолетами. Скажите, что он может найти меня в моей книге.

Старик что-то сказал масаю, мы снова обменялись рукопожатием и расстались самым дружеским образом. Сквозь туман мы разглядели на дальнем краю равнины еще нескольких масаев, которые шли по дороге, сильно сгибая колени, с коричневыми шкурами на плечах, с копьями, поблескивавшими в утреннем свете.

Но вот мы уже в машине. Голова сернобыка завернута в холщовый мешок, туши висят под крышей, очищенные от крови и пыли, равнина кончилась, густой кустарник снова теснится у самой дороги, и мы катим по красному песку, минуя гряду холмов, к маленькой деревушке Кибайя, где есть беленькая гостиница, магазин и множество возделанных участков. Здесь Дэн сидел однажды на стоге сена, поджидая, не придет ли какой-нибудь куду пастись на маисовое поле, как вдруг появился лев и чуть не сцапал Дэна. С тех пор деревушка Кибайя была для нас овеяна славными воспоминаниями, и поскольку прохлада еще держалась и солнце не успело высушить росу, я предложил, для того чтобы деревушка стала нам еще более памятна, распить бутылочку немецкого пива с серебряной фольгой вокруг горлышка и черно-желтой этикеткой, на которой изображен всадник в доспехах. Сказано — сделано. Затем, выяснив, что дорога впереди вполне проезжая, мы попросили передать шоферам грузовиков, чтобы они следовали за нами на восток, и, покинув историческую деревушку, двинулись к побережью, в царство куду.

Все время, пока солнце поднималось к зениту и жара усиливалась, мы ехали по местности, которую Старик охарактеризовал как «миллион проклятых миль Африки». Кустарник подступал вплотную к дороге, образуя непролазный, низкорослый подлесок.

— Здесь попадаются очень крупные слоны, — сказал Старик. — Но охотиться на них нет никакой возможности. Поэтому они такие здоровенные. Просто, не так ли?

После долгого путешествия по «стране миллиона миль» замелькали сухие, песчаные, окаймленные кустарником равнины, которые солнце превратило в настоящие пустыни с редкими островками растительности там, где была вода: места эти, по словам Старика, напоминали северную пограничную область Кении.

Мы высматривали темных, длинношеих геренуков,^[14] своими повадками удивительно напоминающих жуков-богомолов, и мелких куду, которые, как мы слышали, водятся в этих пустынных местах; но солнце стояло уже высоко, и все живое попряталось. Наконец дорога поползла вверх, на низкие, синие от леса холмы, отделенные друг от друга целыми милями редкого кустарника, а впереди огромные, точно горы, дыбились два крутых лесистых холма. Они стояли по обе стороны дороги, и, подъехав к тому месту, где красная полоса песка суживалась, мы встретили стадо во много сотен голов, которое гнали на побережье скупщики скота из Сомали; главный скупщик шел впереди, очень эффектный в своем белом тюрбане и национальном костюме, в руке он нес зонтик, торжественно, как символ власти. Мы с трудом выбрались из стада, миновали живописные рощицы, проехали между двумя холмами и на небольшом низком плато, в полумиле от них, увидели глиняные, крытые тростником хижины туземной деревни. Отсюда холмы казались очень красивыми, склоны их были покрыты лесом, а выше виднелись известняковые обнажения, открытые прогалины и луга.