Доводы рассудка - Остин Джейн

Она старалась овладеть собою и предоставить события естественному их ходу. Она уговаривала себя: «Если оба мы любим, наши сердца отзовутся друг другу. Мы не дети, чтобы дать увлечь себя глупым обидам, стать жертвами капризного случая, играть своенравно собственным счастьем». Но уже через несколько минут поняла она, что, находясь вместе, в нынешних обстоятельствах им не избежать капризов коварного случая.

– Энн, – крикнула Мэри, не покидавшая своего поста. – Там миссис Клэй стоит под колонной, а с ней какой-то господин. Только что свернули с Бат-стрит. И как увлечены беседой! Кто бы это был? Поди-ка сюда, взгляни. Господи! Вспомнила. Это же мистер Эллиот!

– Нет, – живо отозвалась Энн. – Это не может быть мистер Эллиот, уж поверь. Он нынче в девять часов утра покинул Бат и не вернется до завтрашнего вечера.

Пока она говорила, она почувствовала, что капитан Уэнтуорт на нее смотрит, и тотчас она смутилась и пожалела о своих словах.

Мэри, оскорбленная тем, что могли предположить, будто она не узнает ближайшего родственника, с горячностью говорила о семейном сходстве, пылко уверяла, что у колонны стоит мистер Эллиот собственной персоной, и настойчиво призывала Энн подойти к окну самой и в этом убедиться, но Энн решила не двигаться с места и старалась сохранять невозмутимость. Однако она заметила с тоской, что две гостьи многозначительно переглянулись, а стало быть, слух о ее помолвке широко распространился, и воцарившееся на минуту молчание обещало дальнейшее распространение его.

– Ну, подойди же, Энн, – кричала Мэри. – Подойди и удостоверься. Не поспешишь – опоздаешь! Они прощаются! Пожимают друг другу руки... Он уходит! Не узнать мистера Эллиота! Вот уж поистине! Ты, верно, совсем позабыла про Лайм.

Чтобы умиротворить Мэри, а быть может, скрыть собственное смущение, Энн не спеша подошла к окну. И успела увидеть, что не кто иной, как мистер Эллиот, вопреки ее убеждению, удалялся в одну сторону, а миссис Клэй поспешала в другую; и подавив удивление, какого не могла в ней не вызвать мирная беседа столь заведомых неприятелей, она сказала спокойно:

– Что ж, это мистер Эллиот. Значит, он переменил свое намерение, впрочем, я могла и напутать, я невнимательно слушала.

И она вернулась на свое место, в приятной надежде, что вела себя как должно.

Гости стали прощаться, и Чарлз, любезно их проводив, скорча затем у них за спиною рожу и полюбопытствовав, какая принесла их нелегкая, обратился к миссис Мазгроув со следующей речью:

– Ну вот, матушка, я кое-что сделал, за что вы, конечно, похвалите меня. Я был в театре и абонировал на завтра ложу. Что скажете? Не правда ли я хороший сын? Я знаю, вы любите театр. И места всем хватит. На девять человек ложа. Я пригласил капитана Уэнтуорта. Энн не обидится, если мы ее тоже пригласим. Мы все любим театр. Правильно я поступил, матушка?

Миссис Мазгроув начала было добродушно выражать полную свою готовность идти в театр, ежели не прочь Генриетта и остальные, но Мэри перебила ее, воскликнув:

– Господи! Ну, Чарлз, и как мог ты такое забрать себе в голову? Ложу на завтра! Но ведь на завтра мы приглашены к моему отцу! Или ты забыл? Нас настоятельно просили быть, мы ведь должны встретиться с леди Дэлримпл, мисс Картерет и мистером Эллиотом, ближайшими нашими родственниками! Нас хотят им представить! Как ты забывчив, Чарлз!

– Эка важность! – отвечал ей Чарлз. – Эка важность – вечерний прием. И вспомнить потом будет нечего. Твой отец мог бы нас и на обед пригласить, если ему так не терпится нас повидать. Поступай как знаешь, а я иду в театр.

– Ах, Чарлз, это будет ужасный, непростительный поступок, ведь ты же обещал у них быть!

– Ничего я не обещал. Я только ухмылялся и кланялся, и я сказал «Весьма польщен». Это еще не обещание.

– Нет, Чарлз, не спорь. Ты не можешь не пойти. Это немыслимо. Нас хотят представить. Мы всегда были так близки с Дэлримплами. Что бы ни случилось у нас, они всегда так живо нам сочувствовали. Мы очень, очень близкие родственники. А мистер Эллиот! Тебе непременно нужно с ним познакомиться! Он заслуживает твоего внимания. Сам посуди! Наследник моего отца, будущий глава нашего семейства!

– Не говори ты мне больше о наследниках и о семействе! – выкрикнул Чарлз. – Я не из тех, кто небрежет предержащей властью, кланяясь восходящему солнцу. Если уж я ради твоего отца не хочу идти, то зачем же я пойду ради его наследника? Не стыдно ли это? Да что мне в твоем мистере Эллиоте?