Сажайте, и вырастет - Рубанов Андрей

– А тебя? – спросил лоер. – Тебя посадили здравомыслящие? Без единой улики?..

Я вспомнил пристальный взгляд слегка слезящихся глаз генерала Зуева и ответственно кивнул:

– Да. Меня посадили на редкость здравомыслящие люди. Я бы сказал, они – само здравомыслие. И на их месте я поступил бы так же. Кроме того, один из них, здравомыслящих, недавно доказал мне, как дважды два, что моя главная улика написана на моем лбу.

Рыжий недоверчиво посмотрел на мою переносицу, но, очевидно, не смог ничего увидеть и снова схватил пачку «Житана». Его руки дрожали.

– А самое главное,– вспомнил я, и адвокат вздрогнул, выронил сигарету, весь подался ко мне, готовясь жадно уловить мудрость акулы русского бизнеса, за которую он меня, очевидно, принимал (и здесь мне стало его по-настоящему жаль),– самое главное! Никогда не пытайся никого обмануть.

Рыжий молчал. Я подобрал брошенную на стол сигарету и осторожно поместил ее обратно в пачку,– а пачку сунул в свой карман.

– Зажигалку я тоже заберу.

– Да-да, конечно...

– Авторучка есть?

– Вот, держи...

– И еще,– непринужденно добавил я,– мне бы занять у тебя денег...

– Сколько? – вскричал Рыжий, торопливо доставая бумажник.

– Рублей пятьсот. Если можно, мелкими купюрами... Адвокат незамедлительно отсчитал наличность, а я – спрятал в надежное место, про которое знает всякий. Рыжий смотрел на мои манипуляции с отвращением.

– Не волнуйся,– улыбнулся я ему напоследок. – Тюрьма сделана не для таких, как ты. А для таких, как я. Она – для того, кто думает, что он – безнаказанный, хитрейший из хитрейших. Тебе здесь не место. Ты переживаешь напрасно. Уволься из банка, приведи в порядок нервы, смени телефон и место жительства... Возвращайся в адвокатуру. Скоро у меня начнется процесс – может быть, ты мне еще раз поможешь...

2

Металл – толстый, неряшливо опиленный по краям – был приварен к металлу человеческими руками. Спустя время другие руки, терпеливые, оторвали, отсоединили одно от другого. Скрепленное – раскрепили, согнутое – разогнули. Образовалась дыра, щель. Сейчас, глядя в нее, я видел то, что запрещено видеть: волю.

Такова привилегия моего нового и лучшего статуса: забираться на тюремный подоконник и через щель любоваться свободой.

Всей свободы – узкая полоска. Напротив, в пятидесяти метрах,– массивное серое тело соседнего корпуса, специального (на местном жаргоне – «спец»). Правее – здание больнички. Прямо внизу – крыша какого-то подсобного строения. А меж двумя серыми казенными домами – она, свобода. Голубое небо, кусок набережной, участок травяного склона с несколькими деревьями. Многоквартирный дом. Как там живется людям – в этом доме с видом на тюрьму?

– ...Не суетись,– деловито посоветовал Джонни. – Я все расскажу и покажу. Я на Дороге уже год.

– Не надоело?

– Такое не надоедает,– тихо сказал мой наставник и поиграл впечатляющими боковыми дельтами. – Дорога – это святое. Это основа Общего Хода. Конечно, бывает – паришься, устаешь и все такое. Но мне – по кайфу. Самое главное – ты все время занят... О! Слышишь? Это – цинк сбоку. Тяни! Не так, не так... Тянуть надо быстро, но не рывками. Теперь развязывай узел, разворачивай тряпку. Давай сюда малявы... Короче, здесь, на Дороге, нормально. Смена – двенадцать часов. Все время ты в движении. Это главное. Ты занят, бегаешь, ты при делах, ты – на козырной поляне. Никто тебя не трогает, зато ты – можешь одернуть почти любого...

Из человеческой волны вынырнул отдельно взятый арестант, с пораженным чесоткой животом, и протянул Джонни записку. Тюремное письмецо, тщательно запаянное в полиэтилен, в точности повторяло формой и размерами пластинку жевательной резинки. Я взял ксиву, изучил адрес – «В Х.135», – сообразил, что ее надо гнать наверх, и стал было завязывать узел, но Джонни остановил меня.

– Из-за одной малявы «коня» не гоняй! И так он служит не больше трех недель. Кстати, каждую смену начинай с того, чтобы проверять всех «коней» на разрыв. Если «конь» не выдерживает веса твоего тела – выбрасывай, плети нового.

– А что делать с малявой?

– Подождем, пока накопится хотя бы три-четыре, и все сразу отработаем. Исключение делается только для срочных ксив и ксив Общего Характера.

– А сейчас ее куда?

– Куда хочешь. Ты ее взял – все, отвечаешь головой. Спрячь в карман. Застегни его на молнию. Потеряешь или, не дай Бог, спалишь ментам – вылетишь с Дороги сразу... И я за тобой. Обычно вылетает вся смена. За год у нас так два раза было. Не с моим участием, конечно...