Санькя - Прилепин Захар

Вторая машина отъехала в ту сторону, что указал Саша.

— Фамилия? — спросили у него.

Саша назвал одного армейского товарища, сибиряка. Домашний адрес и телефон придумал.

— Может, с нами поедешь? — спросил милиционер.

— Зачем?

— Опознаешь правонарушителей.

— Да я не видел, говорю, — улыбаясь, ответил Саша, видя, как подъезжает та самая иномарка, в которую Олег метал стулья.

Из машины выскочил водитель, зло хлопнув дверью, весь красный от бешенства, — даже при свете фонарей было заметно.

— Че вы встали? — взъелся он сразу на милицию. — Ловить надо!

— Вы что кричите, гражданин? — спокойно спросил прапорщик.

— Видишь стекло? — тыкал мужик пальцем в свою машину. — Подфарник видишь?

По стеклу машины расползлась трещина в форме улыбки человека, у которого парализована половина лица. Подфарника не было, да.

— Вижу, и что? — не понимал прапорщик.

— Я подъехал и кричу этим чертям: «Вы что, охуели?» Вышел из машины — они в нее кирпичом, стулом, арматурой. Вон стул лежит на дороге! Не заметили? И арматура там же! Пойдем, царапины покажу!

— Сейчас пойдем. Я так понял, вы все видели?

— Бля, а я о чем говорю? Видел! Меня убить могли на хер!

Мужик, отметил Саша, представлял собой знакомый типаж нежданно и недавно разбогатевшего человека — наглого и суетливого одновременно, не умеющего выработать одну манеру общения в любой ситуации, постоянного срывающегося от хамства к истерике. Даже менты на его фоне смотрелись пристойнее.

— Сколько их было? — спросил у него прапорщик.

— Трое.

— А ты говоришь — двое?- прапорщик повернулся к Саше.

— Я двоих видел, — ответил он, по-прежнему улыбаясь, переводя честные глаза с милиционера на мужика из иномарки. — Они же убегали, когда я подходил.

— Приметы запомнил? — прапорщик повернулся к мужику.

Тот стал, напрягая лоб, вспоминать.

— Все ниже меня ростом, точно, — сказал.

Кое-как описал Олежу, запомнив его помпон, синие джинсы, короткую куртку и скуластую морду с маленькими, злыми глазами. У Позика вспомнился только маленький рост и вроде бы темные брюки.

— А, на нем куртка была с карманами, и с капюшоном. Шапки не было. Светло-синего цвета куртка.

На Саше мужик запнулся. Подумал, подумал, ничего не вспомнил.

— Не разглядел, — сказал. Помолчал секунду и добавил:

— Темная куртка, вязаная шапочка… Лица не помню. Волосы вроде темные. Брюнет. Или темно-русые.

— Он же в шапочке был? — спросил прапорщик.

— Я затылок видел. Он столы выкурочивал, спиной ко мне стоял. С арматурой в руках.

— Так это он арматуру бросил в машину?

— Не помню… Вроде, он… Не помню.

— Дальше что было?

— Они убежали, — после каждого слова мужик щедро добавлял матерщины, звучавшей из его уст особенно гадко.

— Телесные повреждения вам нанесли?

— Нет, сразу убежали. Побросали все, и во двор, — и опять мат.

— Вы их поймать, что ли, хотели?

Мужик неопределенно кивнул. Видимо, он не хотел показаться трусом.

— И не догнали на машине? — быстро спрашивал прапорщик.

— Они во дворы ушли, куда я на хуй по дворам, там столбики врыты.

— В какие дворы?

Мужик в явном, но заметным, кажется, только Саше замешательстве, покрутил головой и показал рукой в тот двор, куда пацаны действительно убежали.

— А ты говоришь — туда? — прапорщик повернулся к Саше и указал рукой в противоположную сторону.

— Вы ничего не путаете? — спросил Саша у водителя иномарки, не отвечая прапорщику. — Я как раз с той стороны, куда вы показали, шел. И побежали они как раз туда вон.

Повисла нехорошая пауза. Саша улыбался. «Кажется, этот мудак далеко уехал, — весело думал Саша, — кажется, он не мог ничего видеть».

— Может, и в эту, — ответил, наконец, мужик. — Я машину свою смотрел — стекло разбитое, подфарник. Пока смотрел — они убежали. Точно не заметил куда. Слышал шаги только. Хер их знает.

Прапорщик пожал плечами.

— Заявление будете писать? — спросил.

— Буду, конечно.

— Отдел милиции знаете где? Подъезжайте туда. Мы пока поработаем по дворам.

— Я за вами поезжу, — ответил мужик. Прапорщик опять пожал плечами. Поочередно хлопнули три двери, и машины уехали. Провожая их взглядом, Саша случайно скосил глаза себе на плечо — там, аккуратно прицепившись зазубренным краем, висел осколок стекла — кусочек разбитой им витрины.

В подъезд возвращаться не стал — повернувшись в сторону окна, где, невидимые Саше, сидели ребята, замахал руками, показывая на противоположную сторону площади.