Сердце на ладони - Шамякин Иван Петрович

Она брызнула на него водой. Он отскочил.

— Снимай ботинки!.. Закатай свои модные штаны и лезь в воду. Так приятно!

— Мы на лугу искупаемся? Ладно?

— Я не взяла купальник. Любой другой девушке он, наверно, сказал

бы: «Тем лучше». Или что-нибудь в этом роде — об условностях и пережитках. А Маше не решился. Нет, не из-за пощечины. Сдерживало что-то другое. Он уже даже начал злиться на себя: рассиропился! С нетерпением ждал лвдки, проклиная тех, кто проплывал мимо.

«Какого черта ездят! Ишь тумба какая! Еще за весла села. Чтоб ты перевернулась!».

Прошла моторка, и волны, облизав Машины ноги, покатились на песок. Девушка повернулась лицом к солнцу, подняла руки, поправляя волосы.

— Посмотри, как хорош отсюда железнодорожный мост. И легкий-легкий. Кажется, можно взять его на руки и понести. Тебе не хочется?

— Нет, мне хочется тебя взять на руки. Она погрозила пальцем.

— Договорились, что ты не будешь балаганить. Я не люблю.

А он вовсе не балаганил. Ему действительно в этот миг нестерпимо захотелось подхватить ее на руки и унести прочь от глаз людских в неведомую даль, где они могли бы остаться одни.

Наконец они получили лодку…

Славик, обрадовавшись и желая показать свою силу, сразу от причала так лихо заработал веслами, что чуть не врезался в другую лодку.

— Осторожно! — крикнула Маша, она сидела на корме. — И не туда. Туда, — показала вверх по течению. — Я же сказала, что буду эксплуатировать тебя.

— А я хотел до самого Черного моря.

— Нет, лучше уж до Балтийского. Верст триста волоком по суше. Так делали предки. Они были истинными рыцарями. Не то что теперь.

Славик, не слишком тренированный гребец, скоро почувствовал, как нелегко грести против незаметного, а на деле довольно сильного течения реки. Медленно проплыли заросшие кустами черемухи и калины обрывистые берега, строения и дебаркадеры пристани с закопченными усталыми пароходиками у причалов. На высокой круче над пристанью за старыми тополями белели дома новостроек.

Модная рубашка Славика взмокла и измялась. Пот заливал глаза, но он не бросал весел. Все больше злился на себя: никогда еще ему не приходилось выступать перед девушкой в таком глупом виде. На какое-то мгновение вспыхнуло желание отомстить этой рыжей чертовке за свое унижение.

«Вытри пот, дурачок!» — весело и ласково думала Маша. Настроение у нее стало еще лучше. Не пропал зря вечер. Будет что вспомнить. И рассказать. Кому? А может быть, завтра Софье Степановне?

— Слава, спой что-нибудь.

Это звучало уже почти издевательски: петь еще не хватало!

— Я пою только пьяный, — прохрипел юноша без улыбки.

Она поняла, что терпение его на исходе, и скомандовала:

— Право руля. К тем кустам. Отдохнем.

Славик оглянулся и поднял левое весло. Лодка круто повернула к берегу, ткнулась носом в травянистую кочку. Он, сложив весла, выскочил первым, втащил нос лодки на берег. Она, сходя, подала ему руку. Он резко потянул ее к себе, подхватил на руки, часто дыша, пытался поцеловать, не обращая внимания на то, что мимо проплывали другие лодки.

Маша отталкивала его голову, губы. Он поцеловал холодную сухую от частого мытья спиртом и эфиром ладонь. Девушка выскользнула из его объятий. Отскочила. С недобрым взглядом Славик шагнул к ней. Она не отступила. Стояла в воинственной позе, заложив руки за спину.

— Ну!.. Попробуй! Получишь такую оплеуху, что полетишь в воду. Мальчишка! Когда-нибудь тебе крепко попадет за твои глупые шуточки.

Она с опаской обошла его, вскочила в лодку, села за весла.

— Оттолкни.

Лодка закачалась. Славик стоял позади, удерживая равновесие, дышал ей в затылок, в золотые косы. Как ему хотелось поцеловать их. Что за дьявольщина! Никогда еще ему так не хотелось поцеловать девушку, хотя целовался он со многими. Она как бы отгадала его намерения.

— Проходи на корму. Но ко мне не прикасайся, а то будешь за бортом, — подвинулась на лавочке, наклонилась в сторону. Но когда лодка, которую кружило течением, покачнулась, схватила его за руку, поддержала.

Она направила лодку не вниз, а тоже, вверх и гребла легко, ровно, споро. Славик надулся, уже всерьез раздумывая, как бы ей насолить.

Но она сказала просто, дружески:

— Ты, дурень, чуть не испортил мне настроение. А у меня сегодня так хорошо на душе!

— Отчего это?

— Не знаю. Был консилиум у Савич. Замечательная операция! Антона Кузьмича поздравляли.