Том 1. Камни под водой - Конецкий Виктор

«Кола» включила прожектор. Голубой слепящий луч просверлил дыру в сумерках и ударил Росомаху по глазам, уперся в них — точно заглядывал под мокрые рыжие брови, выпытывая и угрожая. От изуродованных надстроек «Полоцка» метались по палубам синие тени. Росомаха прикрыл глаза рукавом.

Минуты шли. Каждая из них ложилась на сердце и рвала его. Так тяжело опускается на дно моря якорь и рвет лапами грунт. Нельзя было терять этих минут. Но Росомаха все еще медлил.

Он стоял у поручней, не замечая ветра и брызг, холода и боли в ободранной щеке. Папироса замокла и погасла. Он швырнул ее в голубой свет, который один сохранял неподвижность и спокойствие в грохочущем мире воды и ветра.

«Нет! И так и так не простят… Ну что ж…»

И боцман стал спускаться вниз, одной рукой отмахивая голубому лучу: не надо! не надо!

Но луч продолжал гореть, то затуманиваясь снегом, то светлея. Он пронизывал воду на верхушках валов, а форштевень «Полоцка» был виден с такой ясностью, что даже струбцины, крепящие буксирный трос, возможно было пересчитать отсюда — издалека.

Боцман прошел по зыбучей палубе, ни разу не покачнувшись. При каждом шаге он чувствовал упругую силу, с которой ноги цеплялись за скользкие доски. В этом были все сорок лет его моряцкой жизни. Он почувствовал вдруг вновь ее, эту силу. И забытое в последние годы мятежное озорство и веселье отчаянности, с которыми когда-то он куролесил по свету, с которыми восемнадцать лет назад зачал сына, опять пробудились в нем.

— Кончай ночевать, братки! — заорал Росомаха, протискиваясь в надстройку. — Почему отличительные огни не зажгли? Я сказал: огни зажгите! А вы и не зажгли! Эх, вы! С иллюминацией-то веселей, а?

Не понимая неожиданного оживления боцмана, но невольно заражаясь им, Ванваныч весело и звонко доложил:

— В огнях керосин выгорел! А бензин заливать я не дал! Взорваться может!..

— Туда им и дорога — пускай взрываются! Ну, что решили, ребята?

Сонный Чепин стоял возле дверей, широко расставив ноги, и ухмылялся своим белозубым ртом, глядя на растерянную физиономию Бадукова, на его длинную, нескладную фигуру. Очевидно, один только Бадуков был сейчас с чем-то не до конца согласен.

— Консилиум состоялся, — сказал Чепин Росомахе, поправляя на груди полотнище сигнального флага, который он намотал под ватник для тепла. — Формация у одесситов, судя по всему, хреновая… Буксирчик рубить надо, боцман!

— Каждый говорит за себя! — крикнул Росомаха. — Моторист!

— Надо — так надо. Чего с помпами делать? — спросил Ванваныч, подпоясывая полушубок обрывком каболки.

— Обожди с помпами! Бадуков?

Бадуков все глотал и глотал и никак не мог проглотить слюну. Росомаха почему-то вдруг вспомнил, что Бадуков копит цветные вырезки из «Огонька» и высушенные морские звезды.

— Они сами отказались от помощи! — сказал Ванваныч, заглядывая Бадукову в лицо. — А у нас есть надежда — судно пустое, легкое…

— Может удачно на берег выкинуть, если глинистая обсушка или еще что… — весело сказал Чепин и поднял сжатый кулак к своим глазам, провел им по бровям, отжимая из них воду.

— Нет больше времени думать, — тихо сказал боцман. — Я все можное время продумал…

— А я что? Я — ничего! Как все! Эх, и зашумим мы вниз головой, ребятишки! — пробормотал Бадуков. Он вывел «Полоцк» в строгий, точный кильватер «Колы» и бросил штурвал.

— Голосование закончено, товарищ капитан Росомаха! — сказал Чепин.

— Эх! — заорал Росомаха, сорвал с головы шапку, швырнул ее под ноги Чепину. — Эх, а белая чайка замашет крылами! А кто-то другой в непогоду уйдет!

Он всегда пьянел от нетерпения испытать судьбу и себя, если уж решался на что-нибудь всерьез. И сейчас вдруг ощутил потребность кричать громче, чем это нужно было, скалить зубы в лихой усмешке и материться с тем разворотом ругани, когда она звучит, как клич.

— Ты где выпил? — невозмутимо спросил Чепин. — Для меня там не осталось?

И непонятно было — шутит ли он или говорит с укором.

— Сейчас напьешься вволю! — сказал Росомаха и поднял руку. — Всем надеть жилеты! Надувать жилеты не самим, а друг другу. Сперва только поддуть, а будем возле берега — скажу — надуваться до конца. Чепин! В машинное отделение — проверить распорки! Васька! К помпам — пока не разрешу покинуть нижние помещения! Бадуков! Включай рацию и песни пой! Ну?!