Акушер-Ха! (сборник) - Соломатина Татьяна Юрьевна

– Идёмте! – Санитарка увела женщину в операционную.

Женька ободряюще улыбнулась ей. «Напуганный ребёнок. Сорокалетний напуганный ребёнок. Мечта любого взрослого мужчины, а не… А не сторожа».

– И, пожалуйста, я так боюсь боли…

– Не бойтесь! Сан Саныч – бог наркоза.

«Я тоже боюсь. Только почему мне иногда так хочется погрузиться в боль? И в темноту…»

Женька переоделась в стерильную пижаму, надела бахилы и маску и начала тщательно намыливать руки.

* * *

«Вчерашний день был или мне всё причудилось?» – Металлический скрежет и ощущение того, что её ангел-хранитель из касты архангелов, не оставляло.

«Ангел – эдакий дядюшка, с которым ребёнка отпустили за руку прогуляться в парк. Но как только малолетний сбежал, ангел, побегавши и покричавши, немедленно отправляется с докладом к папеньке, к Отцу Небесному, мол, я сделал всё, что мог, а он… По рогам… То есть по крыльям, конечно, наверняка получает. Потом. А пока и дядюшка и папенька отправляются на поиски расшалившегося малыша. Чтобы чай с вареньем, ну и ремень, как отойдёт слегка».

– Евгения Владимировна, вас к телефону! Наталья Ивановна, – позвала акушерка с поста.

– Да?

– Ты чай придёшь пить или занята?

– Через полчаса, Наташ. Протокол допишу и приду.

– Давай. А то я уже опухну скоро от этого бумажного одиночества.

«Что может рассказать сухой язык историй родов и болезней, операционных протоколов, гистологических исследований и посмертных эпикризов, не к родзалу будет помянуто? Да ничего. Им. Тем, кто топает там, за окном, по своим делам. И всё – посвящённым. Вот, казалось бы, что тут интересного:

А между тем в этих коротких строчках – представление с массой действующих лиц. Беременности три, а ребёнок второй. Первая девочка рождена от второй беременности. Значит, была первая. И были и смех, и слёзы, и любовь. Закончившиеся абортом по тем или иным причинам.

«Да-да, самое время тебе, Жень, рассуждать на эту тему. Идиотка!»

Женька любила свой бесконечный внутренний диалог. Лучшего собеседника разве найдёшь. Поговорить о том, что её действительно волновало – о звёздном ветре, о маленьких башмачках, о вечности, о том, что она натворила и она ли… и о том, где же всё-таки срочно достать эту несчастную тысячу американских долларов, было не с кем. Поэтому Евгения Владимировна частенько впадала в прострацию, напрочь отключаясь от реальности. Впрочем, она и раньше… И ещё она писала стихи. Это был повод для насмешек со стороны мужа. Нет, он как раз очень любил наспех зарифмованную чушь к юбилеям его маменьки или ко дню рождения коллег. Но однажды он прочёл то, что осталось на столе в тёмной кухне. Кажется, он хотел потащить её к психиатру. В общем, беседы с самой собой были для Женьки делом привычным, как кофе и сигарета. Случалось это, как правило, во время рутинной писанины. Очень удобно для врача. Окружающие считали её вдумчивой, сосредоточенной и по возможности не отвлекали, когда видели Женьку с ручкой в руках. А она тем временем беседовала сама с собой. Причём это были не два унылых собеседника в полутёмной комнате за чашкой чая или рюмкой водки: «Бу-бу-бу… Ты меня уважаешь?!» Нет, Женькины «я» были искромётны, чудаковаты, поочерёдно впадая то в депрессию, то в эйфорию. И ей иногда казалось, что они не выдержат и начнут декламировать со сцены в зал, предварительно надев театральные костюмы и наложив на лица – интересно, а какие у них лица? – гротескный грим.

«– Вот тут тебя, мать, и упекут в психушку с диагнозом «шизофрения». Будете сидеть в тёмной комнате и беседовать о вечности сколько вашим душенькам заблагорассудится.

– Так, на чём мы остановились?

– На том, что ты – идиотка.

– Ах, ну да… Так вот…»

Женька ещё с полчаса размышляла о том, что стоит за сухими строчками профессиональной лексики официальных документов. О том, как эта женщина выжила в первый раз, родив прекрасную дочь – ту самую, что ждала её сейчас в чёрном джипе с красивым мужчиной. И как потом она разлюбила того и полюбила этого… Если вообще любила прежде. «Массивное интраоперационное кровотечение в первых родах, ДВС-синдром» – это посильнее «Фауста» Гёте будет. Ну а эти ХФПН^[88] и хронические внутриутробные гипоксии только ленивый и глупый не пишет в диагноз, чтобы подстраховаться. При таком-то анамнезе. И в её возрасте. Тем более она курила во время беременности. Представляю себе, как осуждающе качал головой врач ЖК. Сам наверняка курящий. Интересно, как эта дама забеременела? Случайно? Обманула его? Вроде он ребёнка не хотел. Кстати, прекрасная девочка. А вы говорите, гипоксия… Надо будет спросить у Виталика, как господин хороший воспринял новости. Впрочем, они благоприятные. Так что, полагаю, счастлив до обморока. Виталик будет доволен. Где он такую публику стал находить? Ах да… У него же новая квартира чуть ли не в историческом центре. Приличные соседи, сарафанное радио». – Женька усмехнулась, поставила подпись в журнале родов, отнесла операционный протокол в кабинет заведующего и отправилась на кафедру к Наташке.