Эгипет - Краули Джон

— Женщина та же? — спросил Алан.

— Та же самая, — сказала Роузи. — Поначалу мне казалось, что это так, мимолетное увлечение. А на поверку вышло иначе. Такое впечатление, что он увлекся всерьез. Но, по правде говоря, насчет женщин у него всегда с головой было не в порядке.

Это была одна из самых сильных позиций Роузи — то обстоятельство, что Майка любая могла обвести вокруг пальца и что она об этом знала, а сам он — не знал. Она легонько крутанулась в кресле.

— Должно быть, у него еще не кончился Год Великого Штопора.

— Что у него не кончилось?

— Это Климаксология, — сказала Роузи. — Такая новая наука, которую изобрел Майк. Я многого не могу вам о ней рассказать, во-первых, потому, что я сама не все там поняла, а во-вторых, потому, что обещала не слишком на сей счет распространяться: идея-то в основе своей до довольно простая, вот он и боится, что какой-нибудь гад о ней прослышит и украдет.

Алан пристально смотрел на нее и думал, видимо, о ем-то, совсем не связанном с Климаксологией.

— Суть в том, что жизнь человека поделена на периоды по семь лет каждый, — стала объяснять Роузи, желая убедить Алана хотя бы в том, что она не городит полную чушь. — Через каждые семь лет находится своего рода плато взобравшись на которое, ты чувствуешь уверенность в себе, и все у тебя получается. Потом начинается посте пенное снижение, этакая ведущая вниз кривая, вплоть до наступления Года Великого Штопора; потом ты достигаешь самой нижней точки, начинается Год Великого Подъема, а за ним снова плато, по прошествии очередных семи лет. Все это в психологическом смысле, конечно.

— А-га, — сказал Алан.

— Эта схема и в самом деле по-своему работает, — сказала Роузи. — Даже можно вычертить график.

Она и в самом деле по-своему работала; она описывала жизнь Майка много лучше, чем любую другую из тех жизней, к которым он пробовал ее применить, но Роузи прекрасно помнила, как совпали ее собственные взлеты и падения с той схемой, которую Майк вычертил для нее вскоре после того, как разработал свой Метод, всегда с большой буквы, и даже в устной речи эту большую букву было слышно за километр. Она помнила его возбуждение, похожее на страсть, и как она сама удивленно кивнула головой, зимним вечером много лет тому назад… В горле у нее вдруг перехватило, и буквально из ниоткуда нахлынула жуткая тоска и заволокла глаза слезами, а в горле посадила ком.

— О господи, — сказал Ален. — Только не это.

Она подняла на него глаза; на лице — болезненная гримаса сострадания. И с чувствами своими она успела справиться куда быстрее, чем он.

— Эк меня, — сказала она и хрюкнула носом. — Простите, не знаю, что на меня такое вдруг нашло.

— Так и знал, — простонал Ален. — Господи, жуть какая.

Она рассмеялась, вперемешку с последними спазмами плача.

— Да нет, уже все в порядке, — сказала она. — У вас найдется салфетка?

Он достал коробку с салфетками.

— Валяйте, — сказал он. — Рыдайте в свое удовольствие. Черт-те что.

— Алан, — сказала она. — Не, правда, я уже в полном порядке. Успокойтесь. Что там у нас на повестке дня.

— Вот поэтому я никогда и не занимаюсь разводами, — сказал Алан, нервно потирая пальцами виски. — На дух этого не переношу.

— Что у нас дальше, — сказала Роузи. — Что дальше.

Алан яростно откашлялся, вынул из стола длинную желтую тетрадь и новенький остро отточенный карандаш, которых у него, похоже, был неограниченный запас (ни разу она не видела короткого или затупившегося экземпляра; интересно, что он с ними делает?), и дернул себя за ухо.

— Ладно, — сказал он. — Ладно. Что нам в первую очередь нужно сделать, так это прийти к соглашению прямо на месте, вам, Майку, его юристу и мне, относительно всех возможных обстоятельств, имеющих отношение к вашей с Майком совместной жизни, и попытаться сделать это соглашение по возможности взаимоприемлемым и настолько простым, чтобы даже судья смог его понять. Так, ладно, давайте посмотрим. Надо составить список. Первым делом право на попечение в отношении э-э…

— Сэм. Саманты. Право остается за мной.

— А-га. — Он пока не стал ничего записывать. — А как насчет Майка?

— Я уверена, что Майк права на попечительство требовать не станет. Хотя, в общем-то, у нас с ним на этот счет никакой ясной договоренности не было.

— А-га.

— Я имею в виду, что мне и так все ясно.