Обещание - Пиколт Джоди

— Чего? — изумился Крис.

Он видел, как пристально Джордан разглядывает его лицо.

— Беременность, — повторил адвокат, протягивая Крису результаты вскрытия. — Одиннадцать недель.

Крис открыл и закрыл рот.

— Она была… Боже! Боже мой! Я ничего не знал!

Он вспомнил, как видел ее в последний раз: она лежала на боку, под волосами растекалась лужа крови, рука на животе.

И тут свет померк, Крису показалось, что он падает на землю рядом с Эмили.

Обычно посещение тюремной медсанчасти стоило три доллара, но потеря сознания во время встречи с адвокатом требовала незамедлительной и бесплатной медицинской помощи. Криса перенесли в небольшой кабинет, который использовали для медицинских процедур. Он очнулся от прикосновения ко лбу прохладной руки.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил высокий, но какой-то приглушенный голос, который доносился как будто через туннель. Он попытался сесть. Его руки оказались на удивление крепкими. Спустя секунду он сделал несколько глубоких вдохов и попытался сфокусировать взгляд — его глаза узрели лицо ангела.

Медсестры приходили сюда из расположенного по соседству дома престарелых. Крис знал, что некоторые заключенные требовали медицинского осмотра и платили три бакса за посещение медсанчасти только для того, чтобы поглазеть на Карлайл, единогласно признанную самой «горячей штучкой» из трех приходящих сестер.

— Ты потерял сознание, — сказала ему сестра Карлайл. — Просто полежи с поднятыми вверх ногами… да, вот так… и через несколько минут все будет в порядке.

Он приподнял ноги, но, лежа на колючей подушке, повернул голову так, чтобы видеть, как сестра Карлайл без лишней суеты передвигается по крохотному пространству, называемому лазаретом. Она вернулась со стаканом воды — а в ней, хвала Господу, был драгоценный лед.

— Выпей небольшими глотками, — велела она.

Крис послушно начал пить, но как только она отвернулась, поймал губами кубик льда.

— Ты раньше терял сознание? — спросила сестра Карлайл, стоя к нему спиной.

Криа хотел было ответить «нет», но вспомнил ту ночь, когда умерла Эмили.

— Один раз, — признался он.

— Я была в этих крошечных комнатах для свиданий, — сообщила она. — Странно, что до этого никто не терял сознание, учитывая, какая там духота.

— Да, — поддержал разговор Крис. — Наверное, вы правы.

Сейчас, когда она упомянула комнату для свиданий, на него нахлынули воспоминания. Как они с Джорданом изучали материалы дела. Крошечные черные буковки, из которых состоял отчет о результатах вскрытия Эмили. Ребенок.

Он почувствовал, как снова заваливается на стол, и тут же рядом с ним оказалась медсестра.

— Опять плохо? — спросила она, вновь приподнимая ему ноги и укрывая его одеялом.

— У вас есть дети? — едва слышно поинтересовался Крис.

— Нет, — засмеялась сестра. — А что? Я похожа на мамочку? — Она подоткнула со всех сторон одеяло. — А у тебя?

— Нет, — ответил Крис. — У меня нет.

Он вцепился в одеяло и сжал кулаки.

— Лежи здесь сколько нужно, — сказала сестра Карлайл. — Не беспокойся, я сообщу надзирателям о происшедшем.

А что произошло? Крис уже не был так уверен, что знает. Эмили… беременна? У него не было ни тени сомнения, что ребенок — его. Он был уверен в этом так же, как и в том, что вечером заходит солнце, а на следующее утро небо вновь становится голубым — непреложная истина: так было и так будет всегда. Он зажмурился и попытался вспомнить, стал ли живот Эмили не таким плоским; изменились ли черты ее лица, — возможно, правда всегда лежала на поверхности. Но, похоже, единственные его воспоминания — о том, как Эмили уворачивается каждый раз, когда он прикасается к ней.

Возможно, Джордан прав: беременность и стала причиной ее депрессии. Но почему? Они могли бы пожениться и родить ребенка; они могли бы вместе пойти на аборт. Она не могла не знать, что вместе они решили бы, как жить дальше.

Если только этого «вместе» она и не боялась.

Внезапно Криса охватила ослепляющая ярость. Как она посмела зависеть от него в одном и самостоятельно решать другое?

С большой осторожностью Крис повернулся на бок и ударил кулаком в оштукатуренную стену.

Селена сидела на высоком табурете и ждала, пока Ким Кенли закончит мыть руки. Девушка шарила глазами по классной комнате, про себя отмечая широкие черные столы, стеллаж вдоль стены, на котором лежали рулоны бумаги всех цветов радуги, стойки для мольбертов, буйство красок. Учитель рисования вытерла руки о джинсовый фартук и с улыбкой повернулась к Селене.