Девять месяцев, или «Комедия женских положений» - Соломатина Татьяна Юрьевна

– Катя, где ваш муж? Почему вы пришли рожать со съёмочной группой, прости господи?

– Софья Константиновна... ох!.. простите, схватка... Нам действительно надо снять всего пару кадров. И мы действительно знали, что сегодня в вашем родильном доме ни главврача, ни начмеда. А муж мой в Англии. И я должна туда прилететь через две недели рожать. Должна была. Но, видимо, я со сроками обсчиталась. Знаете, так бывает...

– Знаю, – усмехнулась Софья.

– А потом, я не слишком обследовалась, потому что, ну, всё же нормально. УЗИ разочек сделала ещё пару месяцев назад... А сегодня съёмочный день. Но мы не оставляли надежду, и режиссёр искал варианты. На всякий случай. У нас знаете какие ассистенты? Все журналисты нервно курят и даже частные сыщики! – гордо сказала Катя. – А-а-ай!

– Катя, это удивительное безрассудство. Свяжитесь с мужем немедленно!

– И что, со схватками – в самолёт?

– Ну, это вряд ли, конечно, но пусть он будет в курсе. В помощи я вам отказать не могу – мне голову снесут. Но если с вами что-то случится – мне тоже голову снесут.

– Софья Константиновна, со мной ничего не случится! Ну, пожа-а-а-ай-яй-яй-мамочки-и-и-и...

– Мама у вас есть?

– Фуф! Фуф! Фу-у-уф!.. Да! У меня есть мама! Да! Софья Константиновна, вы гений! Сейчас я позвоню маме!

– Вот и славно. Переводите в родзал, – распорядилась она в сторону персонала. – И своим, – Соня кивнула в сторону входной двери, – скажите, чтобы ни ногой сюда! Ещё и псину притащили!

– Это моя любимая собака, Софьюшка Константиновна!

– Понимаю. Но в родильном зале ей не место.

Через сорок минут в родильном доме была мама Пупсика. Акушерка приёмного окончательно потеряла дар речи. Она, видите ли, до поступления в медицинское училище тоже хотела быть актрисой и потому, в отличие от Сони, знала в мельчайших подробностях лица и биографии мэтров.

Автор не в курсе, что и как говорила эта прекрасная мама Пупсика Софье Константиновне, но та, по результатам переговоров, согласилась пустить в родзал на потужной период оператора. Со стороны, разумеется, головы роженицы, и только на потужной. Если хоть что-то не в порядке – вон! Если хоть слово вякнет – вон!! Если в обморок от запахов и звуков шлёпнется – санитарка ногой выкатит вон!!! Никаких собачищ! И уж тем более малахольных мужей. Ну, то есть актёров!

– О да! Вы правы! Уж лучше собачищи, чем эта постная, вечно недовольная рожа. Он не то что счастье отца, присутствующего при рождении своего ребёнка, изобразить не сможет, а даже зайчика на детском утреннике не сыграет. Или так запрыгает, что все собачки под кресла полягут. Не волнуйтесь, мы его сюда не пустим. Его потом смонтируют.

– Вы, пожалуйста, не уходите. Побудьте с дочерью, вам можно. В конце концов, у нас обсервация, ну, нет у вас медицинской справки, но я на слово верю, что вы здоровы! Останьтесь, прошу вас! Мне так спокойнее.

– Софья Константиновна, в моём немолодом уже возрасте для того, чтобы так молодо выглядеть, надо высыпаться. Но я оставлю вам заложника, – мама Пупсика таинственно улыбнулась. – Известный гинеколог, – она назвала фамилию, – вам подойдёт?

– О да!.. Всё равно меня завтра расстреляет мой начмед – и будет прав, – но с таким генералитетом в тылу и моя армейская смерть на передовой будет красна. Когда он сможет подъехать?

– Подойти, Софья, подойти.

Мама Пупсика достала телефон, нажала изящными пальчиками кнопочки и проворковала:

– Дорогой, ты всю эту кашу с беременностью заварил своими советами – тебе и расхлёбывать. Выходи из машины и иди сюда. Ключи из зажигания не вынимай. Ты остаёшься – я уезжаю.

Профессор, да к тому же достаточно известный в профессиональных кругах... Ну, хоть и гинеколог и даже, скорее, репродуктолог... Но Соне стало значительно спокойнее. Непонятно, кто они тут все друг другу, да и не важно ей это. Главное, что при Имени – Имя. А её номер восемь, как всегда прежде говорил начмед. Она, в конце концов, не могла отказать в помощи рожающей женщине, даже если та – известная артистка.

В полночь явилась ещё одна девица. Не то в сари, не то в хитоне... В экзотической одёжке, но со славянской мордашкой и русским именем Александра. В сопровождении – батюшки святы! – лысого козлобородого пузатого татуированного дяденьки, увешанного иконками, ладанками, знаками зодиака (сразу всеми на одном диске) и держащего в руках какую-то ёмкость с едко дымящимся маслом. Представившись Ярославом Ивановичем, он всё больше молчал, периодически закатывал глаза и произносил «ОМмммм!» – или даже так: «Оум-м-м-м!!!» Софья Константиновна отчего-то вспомнила, как молоденькая Аллочка, которая Владимировна, томно и благоговейно произносит «Во-оуг», получая от беременной слегка несвежий номер глянцевых картинок. И как Любовь Петровна здорово передразнивает Аллочку, в точности копируя её мимику и сакрально шепча: «Во-у-гэ-э-э-э». В общем, у каждого свои боги, редко для кого Он – един.