Сборник рассказов - Мураками Харуки

— Ну-ну, и что было дальше? — спросил я. — Четырнадцатого июля и рвота, и звонки прекратились, так?

— Минутку, сейчас уточним… Ага! В последний раз я блевал четырнадцатого июля в девять тридцать утра жареным хлебцем, салатом из помидоров и молоком. А последний анонимный звонок раздался в десять двадцать пять вечера того же числа. В это время я пил совершенно роскошный бренди — «Сигрэм» особой выдержки, клиенты презентовали — и слушал "Концерт у Моря" Эррола Гарнера… Вот видите, господин Мураками, как все-таки здорово, когда есть дневник!

— М-да, удобная штука! — поддакнул я. — И что, после этого вообще все прошло?

— В том-то и дело — как рукой сняло! Как в том фильме, «Птицы» Хичкока, помните? — наутро дверь в дом распахивается, а внутри никого, будто и не было всех этих кошмаров… Ни рвота, ни звонки меня больше не донимали. Очень скоро я поправился до своих шестидесяти трех кило, а новые костюм и брюки перекочевали навечно в шкаф. Как сувениры на память о пережитом…

— А этот тип в трубке так ничего нового и не сказал? — спросил я.

Он чуть заметно покачал головой. Но тут же задумался.

— Хотя, впрочем… В последний раз было чуть-чуть по-другому… Вначале он произнес мое имя. Это как всегда. А потом и говорит: "Вы поняли кто, я такой?"… Сказал — и молчит. Я тоже не отвечаю, сижу и жду. Так мы молчали с ним секунд пятнадцать. Ну, а потом он трубку повесил: щелк! — и длинный гудок пошел…

— Что, прямо так и сказал? "Вы поняли, кто я такой"?

— Именно так, слово в слово. Очень внятно и вежливо. Совершенно незнакомый человек. По крайней мере, за последние пять лет я никого с таким голосом не встречал, это факт. Друзья юности? Представить себе не могу, чтобы кто-то из них мог молчать столько времени, а потом объявиться и мстить непонятно за что. Никому в жизни я, насколько помню, ничего дурного не сделал. Приличный человек, среди коллег и знакомых врагов себе не нажил и дурной славой не пользуюсь. Да и куда уж там, невелика птица… Конечно, по женской части есть свои слабости, что говорить. Это я признаю. Все-таки двадцать семь лет на свете прожил, и ангелочка из себя строить не собираюсь… Но всех, кого я мог бы этим задеть, я знаю как облупленных! По одному голосу сразу бы понял, кто это…

— И все-таки приличный человек не устраивает в постели конвейер из женщин своих друзей! — заметил я.

— Другими словами, — оживился он, — вы, господин Мураками, полагаете, что где-то глубоко в моем сознании — так глубоко, что я и сам не заметил, — поселился некий комплекс ужасной вины, который, не найдя другого выхода, проявлялся в виде рвоты с галлюцинациями? Вы об этом говорите?

— Это не я говорю. Это ты говоришь, — поправил я.

— Хм-м-м!.. — протянул он, отхлебнул виски и уставился в потолок.

— А может, все гораздо проще. Муж или любовник очередной твоей девчонки нанял частного детектива, выследил вас и, чтобы проучить тебя или припугнуть, заставлял сыщика каждый день звонить тебе по телефону. А рвота — обычное недомогание, случайно совпавшее с этим по времени, вот и все…

— А что? Обе версии звучат убедительно! — оживился он снова. — Вот что значит мозги писателя!.. Правда, во втором варианте зависает одна деталь. Спать-то я с той девчонкой все-таки продолжал! Почему же тогда телефон перестал звонить? Неувязка получается.

— А может, ему действительно надоело! Или, скажем, деньги кончились, чтобы дальше сыщика держать… Да что угодно! Все равно это только версии. Нравится ковыряться в версиях — могу насочинять их тебе хоть сто, хоть двести! Главное — какую из них ты выберешь, чтобы с нею дальше жить. Ну и, конечно, чему ты захочешь у всей этой истории научиться…

— Научиться? — переспросил он удивленно. Затем прижал полупустой стакан к щеке и застыл, размышляя. — Чему же здесь, по-вашему, можно научиться?

— Господи! Да тому, что делать, если все опять повторится! А ну, как в следующий раз одним месяцем не обойдется? Ведь ты не знаешь, почему оно началось, почему закончилось, так? Откуда ж тебе знать, что оно не начнется снова?

— Да ну вас, скажете тоже! — хихикнул он. И тут же помрачнел. — Хм, странно, однако! Пока вы не сказали, мне и в голову не приходило… Ну, что ТАКОЕ может вообще повториться… Вы думаете, оно еще раз случится, да?

— Да откуда я знаю? — пожал я плечами.

Какое-то время он молча потягивал виски, то и дело встряхивая стакан, чтобы скорее растаял лед. Когда же стакан опустел, он со стуком поставил его на стол, достал из пачки салфетку и шумно высморкался в нее несколько раз подряд.