Девять месяцев, или «Комедия женских положений» - Соломатина Татьяна Юрьевна

– Заруцкая есть? Пусть моется...

Или:

– Заруцкая есть?.. Где она шляется?!! Разыскать!!! И пусть моется...

Софья Константиновна усмехалась, но мылась. Кто старое помянет, тому глаз вон. К чему его поминать? Только тратить время и энергию впустую. Тем более что и нового было предостаточно.

Но тем не менее личная человеческая гнусь не делала Романца плохим специалистом. Автор вынужден это констатировать, потому что, несмотря на привлекательность иных ракурсов, имеет смелость иногда подойти к чему и кому угодно (к зеркалу ли, к человеку ли) и широко раскрыть глаза. Заместитель главного врача по лечебной работе данного конкретного родовспомогательного учреждения был прекрасным акушером, толковым хирургом, а если и работал иногда «грязно», не анатомически, то рука у него, паскуды, была лёгкая. Так что если уметь отделять мух от котлет (а Соня умела, не один автор этого опуса такая умная), то пользы ей от Павла Петровича, признаться совсем уж откровенно, было куда больше, чем вреда. В конце концов, желание напакостить ещё не значит напакостить. В общем, начмед оказался той самой силой, что вечно обещает зло и вечно причиняет благо.

Пути причинения блага неисповедимы. Ах, если бы любовь к нам наших друзей была бы хоть вполовину так сильна, как неприязнь наших недругов... «Будьте таким, чей взор всегда ищет врага — своего врага... Своего врага ищите вы, свою войну ведите вы, войну за свои мысли!.. Любите мир, как средство к новым войнам... Я призываю вас не к работе, а к борьбе. Я призываю вас не к миру, а к победе. Да будет труд ваш борьбой и мир ваш победою!.. Восстание – это доблесть раба. Вашей доблестью да будет повиновение!.. Для хорошего воина «ты должен» звучит приятнее, чем «я хочу». И всё, что вы любите, вы должны сперва приказать себе... Итак, живите своей жизнью повиновения и войны!.. Какой воин хочет, чтобы его щадили!»

Простите, но – да: «Так говорил Заратустра». Старичок Ницше был психопат, каких поискать, но частенько писал толковые вещи. И несмотря на кажущееся легкомыслие (кто сказал, что лёгкость мысли – это плохо?) нашего романа, у каждого читателя достанет кусочка хотя бы «Докторской» колбасы, чтобы осилить вышеизложенные сентенции Фридриха. Цитаты, конечно, не сам трюфель, а лишь пыль или соус на основе трюфельной пыли, но и это нынче круто-круто. Куда круче первоисточника. Потому что подсунь вам, дорогие читатели, кусок дегтярного мыла, вы носиком брезгливо поведёте и ручкой подателя сего куска оттолкнёте. Зато шампунь для жеребят или там мазь для копыт из «VIP-серии» вам как откровение, потому что в последнем глянце свинцовым по блестящему пропечатано, что Брюс Уиллис именно таким моет голову, а звезда сериала «Секс на маленькой ферме» только такой умащивает свои коготки. И редко кому из вас в голову придёт посмотреть состав зоологической косметики для очень важно-персонистых лошадей. Дёготь там, друзья мои и недруги, дёготь как он есть. А не запакуй его вам в красивую банку с изображением арабского скакуна на авантитуле (или как там подобное у банок именуется?) – так вы бы и мимо прошли, как проходите мимо Ницше, потому что вычитали в Интернете, что он идеолог нацизма и вообще любил свою сестру не по-братски, а вожделея. И что? Разве мысль его становится от этого хуже? Вот и приходится автору посыпать щепоткой Ницше свой обычный женский роман, как посыпают шеф-повара лучших ресторанов пылью, оставшейся от трюфелей, пасту. Потому что макароны с грибами в эпоху развитой грамотности потребления – тьфу! А паста с трюфельным соусом – Very Important Product.

Но вернёмся в, простите, лоно самого обыкновенного, заурядного, как дёготь, женского романа.

В общем, так ли, сяк ли, со скандалами, придирками, разборками и без оных, Павел Петрович Романец, заместитель главного врача по лечебной работе, и Софья Константиновна Заруцкая, старший ординатор обсервационного отделения, сосуществовали. И симбиоз этот был выгодным. Очевидно, что и взаимовыгодным, как любой симбиоз. Софья отменно выполняла свою работу, отчасти и благодаря тому, что всегда чуяла затылком неусыпное око начмеда. В свою очередь начмед, придираясь и скандаля, не мог втайне не отмечать, что девка-то ого-го! – толковая. Комар носа не подточит, как бы ни желал горячей сладостной крови этой девицы. И лечебная работа на уровне, и, как прочие выскочки, решившие, что они талантливые лекари и непревзойдённые хирурги, надежда акушерско-гинекологической школы, от бумажной работы не отлынивает. Документация у Заруцкой – не подкопаешься. Ни собственное руководство, ни кто – тьфу-тьфу-тьфу! – со стороны. Этой гнусной Софье можно поручить написать (а то и, кто без греха, м? – переписать) всё что угодно, и всё будет в ажуре.