Энциклопедия относительного и абсолютного знания - Вербер Бернар

Клеткам нашего тела хорошо знакомы и коммунизм, и анархизм. Все равны, все свободны, но задача у всех одна: жить вместе как можно успешнее. Гормоны и нервные импульсы мгновенно передают информацию по всему телу, но воспринимается она только теми участками, которым она нужна. В организме нет руководителя, нет администрации, нет денег. Единственными богатствами являются сахар и кислород, и организм решает, каким органам они нужнее. Например, когда становится холодно, организм питает жизненно важные органы кровью в некоторой степени за счет конечностей. От этого пальцы рук и ног синеют первыми.

Неплохо бы нам было в макрокосмическом масштабе взять пример с системы организации нашего тела с его микрокосмическим масштабом, поскольку она уже давно доказала свою успешность.

Смерть появилась ровно семь миллионов лет тому назад. Четыре миллиарда лет до этого момента жизнь была одноклеточной. На одноклеточном уровне жизнь бессмертна и способна, не меняясь, воспроизводиться до бесконечности. И в наши дни можно найти следы этих бессмертных одноклеточных систем на грядах кораллов.

И тем не менее однажды две клетки встретились, поговорили и решили действовать сообща, дополняя друг друга. Появились формы многоклеточной жизни. И немедленно появилась смерть. Как связаны эти два феномена?

Когда две клетки хотят сотрудничать, они вынуждены общаться, и их общение ведет их, в целях достижения большей эффективности, к распределению обязанностей. Они решают, например, что теперь необязательно им обеим переваривать пищу. Одна может пищу находить, а другая – переваривать.

В дальнейшем чем больше клеток объединяется, тем сложнее становится их специализация. Чем сложнее становится специализация, тем уязвимее делается клетка, уязвимость эта растет, и клетка теряет свою первоначальную бессмертность. Так рождается смерть. В наши дни мы видим живые системы, составленные из совокупности чрезвычайно специализированных клеток, ведущих между собой беспрерывный диалог.

Клетки наших глаз очень сильно отличаются от клеток нашей печени, первые торопятся сообщить о том, что видят горячее блюдо, для того чтобы вторые немедленно принимались вырабатывать желчь еще до того, как пища попадет к нам в рот. В человеческом теле все специализированно, все состоит в контакте, следовательно, все уязвимо и смертно. Необходимость смерти можно объяснить и с другой точки зрения. Смерть необходима для достижения равновесия между видами. Если бы многоклеточные виды были бессмертны, они продолжили бы специализацию и решили бы все свои проблемы, они стали бы столь сильны, что помешали бы существованию других форм жизни.

Раковая клетка печени беспрерывно производит новые клетки печени, не обращая внимания на другие клетки, оповещающие ее о том, что этого делать не нужно. Раковая клетка в свой гордыне мнит себя снова бессмертной и поэтому убивает организм в целом, как те люди, которые беспрестанно говорят сами, не слушая никого вокруг себя.

Раковая клетка – клетка, страдающая аутизмом, вот почему она опасна. Она все время размножается в безумном стремлении к бессмертию и в конце концов убивает все вокруг себя.

Почти все человеческие культуры знают шаманизм. Шаманы – это не вожди, не священники, не колдуны, не мудрецы. Их роль заключается в примирении человека с природой.

У карибских индейцев Суринама начальная фаза обучения шаманов длится двадцать четыре дня, поделенных на четыре периода: три дня обучения, три дня отдыха. Молодые ученики, обычно шесть юношей, едва достигших половой зрелости, возраста, когда личность еще не сформирована, приобщаются к традициям, пению и танцам. Они наблюдают и имитируют движения и звуки, производимые животными, для того чтобы лучше их понимать. Во время всего периода обучения ученики практически ничего не едят, только жуют листья табака и пьют табачный сок. Пост и употребление табака вызывают у них лихорадку и другие физиологические расстройства. Кроме того, посвящение сопровождается физическими испытаниями, разрушающими личность человека, ставящими его на границу жизни и смерти. По прошествии нескольких дней этого опасного, изнурительного и отравляющего организм обучения ученикам удается «узреть» некие силы и обрести возможность впадать в состояние экстатического транса.

Посвящение в шаманы – это реминисценция адаптации человека к природе. В момент опасности ты либо адаптируешься, либо гибнешь. В момент опасности ты смотришь вокруг, не вынося суждений и не философствуя. Ты учишься ничего не знать. Затем для ученика шамана наступает период одинокой жизни в лесу, который длится около трех лет и в течение которого он сам находит себе пищу. Если он выживает, то снова появляется в деревне, грязный, обессиленный, в полубезумном состоянии. Старый шаман вновь начинает заниматься своим учеником, продолжая обряд посвящения. Учитель пытается пробудить в нем способность трансформировать галлюцинации в контролируемые «экстатические» опыты.

Парадокс, но обучение, заключающееся в разрушении человеческой личности и возвращении ее в дикое, животное состояние, превращает шамана в сверхджентльмена. Шаман к концу периода посвящения становится сильнее как во владении собой, своими интеллектуальными и интуитивными способностями, так и в моральном плане. Словарный запас и культура якутских шаманов Сибири в три раза богаче, чем у их соплеменников.

По мнению профессора Жерара Амзаллага, автора книги «Биологическая философия», шаманы – хранители и, без сомнения, авторы устного творчества, мифические, поэтические и героические составляющие которого являются основой культуры деревни.

Замечено, что в наши дни во время подготовки к экстатическим трансам все чаще используют наркотики и галлюциногенные грибы. Это явление ослабляет уровень качества обучения молодых шаманов и неуклонно снижает их возможности.

История, которую мы изучаем в школе, – это история королей, войн и городов. Но это не вся история человечества, вовсе нет. До 1900 года две трети населения Земли жили вне городов, в сельской местности, в лесах, горах, на морских побережьях. Войны касались ничтожной части человечества.

Но История с большой буквы требует описания, а летописцы принадлежали ко двору и подчинялись приказам хозяина. Они рассказывали только о том, о чем он повелевал им рассказывать. И летописцы описывали жизнь монарха: войны, королевские свадьбы и проблемы наследования трона.

История провинции почти неизвестна, так как летописцев у крестьян не было, и, не умея писать, они облекали свою жизнь в форму устной саги, песен, легенд, сказок или даже шуток, которые рассказывали у огонька.

Официальная история предлагает нам дарвинистскую версию эволюции человека: победа сильнейших, исчезновение наиболее слабых. Из нее следует, что аборигены Австралии, народы амазонских лесов, индейцы Америки, папуасы являются исторической ошибкой, поскольку они оказались слабее в военном отношении. А ведь может быть, напротив, народы эти, называемые примитивными, могли бы своей мифологией, своей социальной организацией, медициной научить нас чему-то, чего нам не хватает для нашего будущего благополучия.

Аргентинские муравьи (Iridomyrmex humilis) высадились во Франции в 1920 году. По всей вероятности, они были перевезены в кадках с олеандрами, предназначенными для украшения дорог Лазурного Берега. Впервые они были замечены в 1866 году в Буэнос-Айресе, благодаря чему и получили свое имя. В 1891 году их обнаружили в Соединенных Штатах, в Новом Орлеане. Зарывшись в гриву экспортируемых аргентинских лошадей, они затем приезжают в 1908 году в Южную Африку, в 1910 году – в Чили, в 1917 году – в Австралию.

Муравьи этого вида отличаются не только крошечным размером (они просто пигмеи по сравнению с другими муравьями), но также умом и агрессивностью, которые являются основными свойствами этого вида. Чтобы снизить вероятность гибели во время роения, муравьиные королевы совокупляются не под открытым небом, а в подземных залах. Поэтому, вместо того чтобы терять 98% королев (в основном проглатываемых птицами во время брачного полета), аргентинцы сводят потери к нулю.

Точно так же и в городах у аргентинцев, для того чтобы не зависеть от судьбы одной-единственной королевы, имеется около двадцати маток, легко взаимозаменяемых. Есть у них и еще одна особенность – солидарность на планетарном уровне. Если взять аргентинского муравья в Австралии и перевезти в муравейник в Чили, он будет немедленно признан и принят своими собратьями. А если переместить муравья Lasius niger из одного муравейника в другой, находящийся на расстоянии максимум в пятьсот метров, его тут же убьют.

Едва появившись на юге Франции, аргентинские муравьи пошли войной на коренных муравьев всех видов… и победили их! В 1960 году они перевалили через Пиренеи и дошли до Барселоны. В 1967 году они взяли Альпы и докатились до Рима. Затем, в семидесятых годах, Iridomyrmex humilis начали подниматься на север. Видимо, Луару они пересекли жарким летом в конце девяностых. И там эти агрессоры, в военной стратегии равные Цезарю или Наполеону, столкнулись с двумя видами муравьев чуть покрепче: с рыжими муравьями (на юге и на востоке парижского региона) и с муравьями-фараонами (на севере и западе Парижа).