Отойти в сторону и посмотреть - Соломатина Татьяна Юрьевна

Засыпая на крыше «шестьдесят шестого», ты видишь сквозь полусомкнутые веки только глубину за тюлем Млечного Пути. И мечтаешь – как было бы здорово полететь туда и найти что-то такое, что ни описать, ни предсказать, ни объяснить… Но не одной. А с тем, кто такой же, как ты. Кто полетит, не задумываясь… С Максом… «Нет ничего забавнее трудного…» Но и, похоже, – ничего труднее простого…

Тело, очистившееся в парной от въевшейся за несколько дней пыли, переизбытка солнечного ветра и впечатлений, не видит снов… До первого луча солнца.

Тогда оно вздрагивает и вспархивает, как мотылёк. Новое тело для нового дня. Дня, который, скорее всего, не закончится никогда…

В Байконур решили не ехать.

«Юрка – одержимый. Всё равно у него там вечные авралы… Не обидится…»

Так что к вечеру уже были на Балхаше. Заскочив по пути в Мирный – заправить баллоны газом, взять подробную – «секретную» – карту и кое-что из рыбацких снастей у каких-то знакомых Владимира Максимовича. (Интересно, есть место, где у него нет знакомых или друзей на этой земле? Или в этой галактике?..)

В какой-то момент «секретная» карта доводит всех почти до белого каления.

«Чайники! – кричит Макс, впрочем, без малейшей тени раздражения. – Вы и звезду «Плейбоя» в президиуме на съезде партии не идентифицируете! Имейте терпение, я вас в такое место привезу!»

И привозит.

Правда, уставший от дневного перегона Лёха влетает в солончак по самые оси… Но, благодаря счастливому совпадению, по соседству оказывается стоянка семьи кочевника-пастуха. Три верблюда в упряжке с опытным погонщиком, лопаты в крепких руках, наломанные и нарубленные ветки саксаула, твёрдые, как камень, – и через час «шестьдесят шестой» вновь на твёрдой почве.

«Слишком близко к дельте Или^[7] забрали», – комментирует Макс и о чём-то недолго говорит с кочевником.

И ещё пара часов проходит в поисках идеальной прибрежной стоянки.

В какой-то момент Лёха, безропотно – в отличие от остальных – подчиняясь чётким указаниям штурмана Владимира Максимовича с его «секретной» картой, выруливая между очередной сопкой и крутым бугристым барханом, вдруг резко тормозит. Перед глазами открывается бесконечная, с лёгким намёком на желтинку, синева озера. Появления которого, судя по хмурым потным лицам, уже никто не ждал.

Все, кроме Лёхи, высыпают из машины и, крича и подтрунивая над собственной быстро прошедшей нервозностью, бросаются к берегу. Лёха медленно трогается и спускается ниже, на твёрдую площадку около скал.

Стоянка действительно идеальна. Справа – неглубокий мелководный залив, поросший у берега редким камышом и осокой. Слева – невысокие гранитные скалы с округлыми впадинами и крупными валунами у подножья. Площадка для лагеря большая и ровная – Лёха спокойно маневрирует на ней, соображая, какой борт на какую сторону поставить, чтобы удобнее было натянуть тент под кухню.

«Ну что, рыбаки хреновы! Не верили штурману, иуды?! Вот вам и мелководье, вот и омуты под скалами. Погода – как в садах Эдемских! Это Рай! Истинно говорю вам – это Рай!» – доносятся с воды крики Макса, уже далеко заплывшего…

«А знаете, как они верблюдов пасут?.. – уже вечером у костра рассказывает Макс, когда все вспоминают резкие каркающие окрики кочевника, вязавшего постромки к верблюжьей упряжи. – Весной выгоняют – осенью собирают. Носятся по пустыне плюс-минус километров двести – и собирают! Вот нам бы так…»

Что «нам бы так», уже ни у кого нет сил интересоваться.

Расположившись после ужина у костра с закипающим чайником, усталые, в мягкой эйфории от предвкушения завтрашней рыбалки, все любуются безмятежной панорамой величайшего единения. Воды, земли, небес и света. Само солнце уже недоступно взору из-за скал. Но чуть подальше от берега мелкая водная рябь искрится под его прозрачными вечерними лучами. А на верхушках утёсов игра света создаёт причудливый абрис, отражаясь не то от каких-то вкраплений гранита, не то от кристаллов соли, столетиями приносимых влажными ветрами с «солёной» половины этого чудесного озера.

Лёха не выдерживает и, забредя по колено в воду, бросает спиннинг. И уже через несколько минут, с горящими глазами, чертыхаясь и жестикулируя, как мальчишка, чистит у остывающего костра двух крупных судаков. Пока все остальные, разобрав раскладушки и спальники, смежают веки под тихие всплески, шуршание травы и далёкие, еле различимые слуху вздохи уходящего навсегда дня…