2017 - Славникова Ольга

– Может, ты, дорогой, и ботиночки мне почистишь? – невинно попросил шпион, выставляя вперед одну за другой короткие ножки в рыжих треснутых опорках, на которых пятна от вина напоминали сырую печень. Одна помятая брючина тоже была залита от самого колена. Сокрушенно цокая языком, шпион щепотками приподнял брюки, и этот дамский жест открыл похожие на кухонные тряпки неприличные носки. Свойство шпиона вызывать в руках чесотку было неистребимо, и Крылов, не сдержавшись, легонько дал ему ребром ладони по желтоватой шее, оказавшейся какой-то нечувствительной, вроде диванного валика.

Юный секьюрити, залившись румянцем до корней волос, склеенных гелем в плоские сухие ленточки, нерешительно двинулся вперед.

– Все в порядке, все в порядке! – закричал шпион, останавливая охранника на полпути. – Это мой приятель! А что он убить меня грозится, так это он шутит! Это у него шутки такие! Между прочим, Крылов его фамилия, – хвастливо добавил негодяй, приобнимая Крылова за талию. – Супруг той самой госпожи Тамары Крыловой, про которую пишут в газетах!

Сообщение подлеца вызвало оживление за белыми столиками. На странную парочку стали оборачиваться хорошо одетые посетители, оставляя свое вино и мерцающие, будто стайки моли, голографические игрушки.

Несмотря на то что чтение газет давно считалось простонародным делом, эти люди явно были в курсе, видимо черпая информацию из более технологичных и респектабельных источников. Некто кудрявый, с прической как букет из мелких желтых розочек и с носом в виде карандашика, поспешно менял насадки на трубе профессиональной фотокамеры. Мягко прошелестело, белая вспышка облила Крылова, как холодная вода из шланга. Шпион, довольный, запоздало приосанился, приподнимая свой испачканный стакан за здоровье присутствующих.

– Сетевой журнал «Рифейские иллюстрации»! Еще один снимок, пожалуйста! – Кудрявый теперь выцеливал Крылова снизу, перекатываясь с коленки на коленку, весь обтянутый узеньким костюмом в серебристую полоску.

– Не надо! Уберите! – Крылов загородился локтем, и охранник, почтительно кивнув, стал наступать на репортера с широко раскрытыми руками, будто пытался поймать курицу.

– Вы знали о преступлениях вашей жены?! Как вы относитесь к ее любовной связи с Митей Дымовым?! Правда ли, что госпожа Крылова консервировала покойных для будущих воскрешений?! – выкрикивал теснимый репортер, напрыгивая на секьюрити и высоко поднимая камеру, которая клекотала и вспыхивала у него в руках, будто сумасшедшая.

– А интересные вопросы, между прочим, – заметил соглядатай, бочком, с видом бедного родственника, присаживаясь на свободный стульчик. – Я бы вот почитал такую статейку! Ну чего ты, садись тоже, или сразу бить будешь? Дай хоть допить, что осталось, а потом уж и бей!

Крылов, потоптавшись, уселся напротив. Он видел, что репортер наконец счел за благо юркнуть в горбатый маленький автомобильчик и, вильнув с парковки, повез свой прометеев огонь в родную редакцию. Негодяй, прихлебывая винцо, красившее его широкий рот в сургучный цвет, с деланным испугом посматривал на Крылова, белки его глумливых глаз были розовые, будто вареные креветки. Что-то подсказывало, что за его поддельным клоунским страхом прячется страх настоящий – вот бы вытащить его на свет.

– Что же тебе надо от меня, убогого? – проговорил соглядатай, печально вздыхая. – Ух ты, какая хорошая! – это относилось к спортивной официантке, которая молча поставила перед Крыловым чистую мокрую пепельницу, в которую было словно наплакано слез.

На славном личике официантки огорчение боролось со жгучим любопытством, отчего ее серые, джинсового цвета, светленькие глазки и правда были на мокром месте. Крылов догадывался, что она, поглядывая на него из-под слипшихся ресниц, думает о Тамаре, о платьях Тамары, об интригующей славе Тамары. И эта девушка была как та субтильная бомжиха, что малевала обвисшее личико перед зеркалом Тамариного «порше». Крылов в который раз подумал, что Тамара действует на женщин магнетически, словно играет для них на каком-то незримом инструменте.

– Эй, а ты ей нравишься! – хихикнул негодяй, налегая грудью на покачнувшийся столик. – Везет же некоторым: и жена богатая, как кошка влюбленная, и девок полно! И чего они только находят в тебе, немытом-небритом? Эх, мне б такие удовольствия…

Соглядатай сладко зажмурился, и Крылов обратил внимание, что перед выходом из дому неприятель тщательно побрился, сбрил, должно быть, дикую бородку. К тому же подлец благоухал ядовитым одеколоном, будто свежераздавленное насекомое.