А в остальном, прекрасная маркиза... - Нестерова Наталья

— Идти к вышестоящему руководителю, позвонить по специальному телефону, обратиться в профсоюзный комитет.

— Ничего не подходит! У… у моей подруги начальник — владелец фирмы. Профсоюзов не имеется. И телефона для доносов, естественно, тоже.

— Ага, на лекции подчеркивали, что в маленьких фирмах женщины особенно страдают. Как правило, увольняются, но некоторые идут в суд, пять процентов, на Западе. У нас о подобных процессах не слышала.

«Мой будет первым», — почему-то подумала я.

— Для суда нужны доказательства.

— Верно, — подтвердила Наташа. — Нужно собрать доказательства.

— Как собрать, если все происходит за закрытыми дверями?

— Свидетели. Пусть твоя приятельница договорится с кем-нибудь, кто как бы случайно войдет в кабинет в самый пикантный момент. Можно также тайно записать на диктофон, что говорит эта сволочь. Только важно самой правильно его разговорить, чтобы на пленке не остались одни хрюканья и сопения. Но, Надя! Дохлое это дело — судиться. Дурная слава приклеится, не отмоешь. Посоветуй приятельнице вылить кислоту на прибор ее начальника и искать другую работу.

— Да, Наташ, спасибо! Так и сделаю.

Я вернулась в офис. Хотя руководства к действию от Наташи не получила, но что-то неясное забрезжило на краю сознания. Какая-то смутная надежда. Мне снова повезло, Игорь меня не вызывал. Наплевав на служебные обязанности, я отыскивала в Интернете материалы, связанные с сексуальными домогательствами и уголовной ответственностью за них.

Начиталась! Святые угодники! Как бедные женщины страдают! Какие дикие нравы процветают!

Студентки ложатся под преподавателей, продавщицы-палаточницы из ближнего зарубежья в сексуальном рабстве у хозяев. В одном из городов Ленинградской области, где острая нехватка рабочих мест, предприниматель построил фабрику по производству американских бутербродов. И стал «торговать» вакансиями, требуя за должности сексуальные услуги. Все в городе, включая администрацию, знали, но наказать развратника не могли. Никто из женщин не обратился в прокуратуру, боялись потерять работу и стыдились пятна на репутации.

Мрачная картина, казалось бы, должна была еще глубже погрузить меня во мрак отчаяния. Но вышло наоборот. Я разозлилась. Да что же мы, овечки безмолвные? Нас будут насиловать, а мы — молчать в платочек? Фигу! Не дождетесь!

Некоторые материалы я тайком распечатала.

По пути домой зашла в магазин и купила диктофон. Это маленький магнитофончик, размером с сотовый телефон. Журналисты обращаются с ними играючи, толкают в лицо политикам. А мне пришлось долго повозиться, чтобы освоить чудо техники.

Бессонной ночью я не бутерброды трескала, а изучала инструкцию, практиковалась: включить, выключить, запись, воспроизведение. Чтобы муж случайно не застукал, заперлась в туалете, сидя на крышке унитаза, давила на кнопки диктофона.

Не напрасно спряталась. Вдруг стук в дверь, муж:

— Надя? Что с тобой?

— Желудок прихватило.

— А что ты там считаешь?

Это муж услышал, как я бормочу: «Один, два, три, проверка связи… один, два, три…»

— Помогаю перистальтике, — с ходу соврала я, — метод индийских йогов. Один, два, три… один, два, три…

— Придумаешь тоже, индийские йоги в три часа ночи! Тебе точно ничего не требуется?

— Спасибо, милый! Иди, ложись. Я уже скоро… уже заканчиваю.

От страха я поджала ноги. Куда спрятать диктофон в маленьком туалете, не в бачок же его опускать? Испортить недешевую вещь, она мне должна пригодиться. И вообще — противно врать мужу, секретничать, плести интриги.

Противно-то противно, да куда денешься. Я стала на тропу обмана и делаю успехи. Мой мозг стал работать в заданном направлении. Подсказал вариант оправдания, если муж увидит диктофон: «Это тебе, Ваня, сюрприз! Хотела подарить на двадцать третье февраля. Будешь записывать свои мудрые мысли. Сам ведь сокрушался, что тебе приходят отличные идеи, но в неподобающей ситуации и потому быстро забываются».

Я представила, как после наших страстных амурных забав Ваня хватает диктофон и наговаривает что-нибудь вроде:

— В пятом шлюзе подачи топлива нужно сделать запасной клапан.

Зажала рот рукой, чтобы не расхохотаться нервно в голос. Весело живу, что и говорить. На унитазе развлекаюсь.

Ну, начальник Игорь! Ты мне за это веселье еще заплатишь!

А с диктофоном я так и поступлю, не пропадет аппаратик, когда все закончится. Если закончится.

Утром, проводив мужа и дочь, я особо тщательно навела марафет. И оделась без деловой скромности: узкая юбка выше колен, свободная блузка, если расстегнуть верхние четыре пуговицы, то приоткрывается вид на грудь. Каюсь — белье напялила самое лучшее. Демонстрировать его не собиралась, но хорошее белье придает женщине уверенность.

Впервые за последний месяц я не стыла в ожидании, что начальник вызовет, а нетерпеливо ждала. Как назло, он не проявлял инициативы. Я продефелировала по коридору, когда Игорь уезжал на какие-то переговоры, попалась ему на глаза, когда вернулся. Неужели не оценит мой сногсшибательный вид?

Оценил. В шесть вечера. Позвонил по внутренней связи:

— Надя, зайди ко мне!

Я включила кнопку «запись» и пошла на дело.

— Сумасшедший день, — первое, что сказал Игорь с довольной улыбкой.

— У тебя каждый день сумасшедший.

— Верно. На том стоим, питаемся адреналином. Значит, так! Завтра в двенадцать дня встречаемся в аэропорту, летим в Питер. Нас встречают, везут в яхт-клуб. Обратно поездом, в двухместном мягком купе. Итого: два дня и три ночи в нашем распоряжении.

— Игорь! Погоди, давай уточним, — я свято помнила, что его надо разговорить, чтобы он озвучил свои мерзкие намерения. — Ты специально меня назначил в эту командировку, чтобы меня… чтобы мною… овладеть?

Откуда выскочило это старорежимное слово, не знаю. Но литературного синонима грядущему позору я с ходу не нашла.

Игоря не резанул старый термин. Он легко согласился:

— Обязательно овладеть! Много раз и в кайф.

— Но я не хочу!

— Ты просто маленькая и не знаешь своего счастья.

— Игорь, ты преследуешь меня уже месяц.

— Преследую, котенок!

— Лезешь под юбку, лапаешь.

— С большим удовольствием!

Он шел в капкан и не чувствовал подвоха.

— Много раз я просила тебя оставить меня в покое. Но ты не слушаешь!

— И не послушаю. Ты меня жутко возбуждаешь. Я захотел тебя, как только увидел.

— Игорь! Это невозможно!

— Нет ничего невозможного, детка. Меня шибает током только от одного взгляда на тебя. Ур-р-р…

Посвистывания он не выдал, но и выразительного рычания, с которым двинулся на меня, наверное, достаточно. Игорь протянул руки, нацеливаясь на мою грудь. И я испугалась не столько за сохранность собственного бюста, столько за диктофон, спрятанный в лифчике. Не хватало, чтобы он нащупал подслушивающее и записывающее устройство!

— Стой! — отскочила я. — Стой, где стоишь! Или я буду визжать.

Игорь замер. Выражение моего лица, очевидно, было достаточно выразительным.

— Чертовка! Ты сводишь меня с ума.

— Такое впечатление, что у тебя проблемы со слухом, мои слова до тебя не доходят.

— Зато у меня нет проблем с потенцией. И она жаждет тебя. Ну, малыш, не ерепенься, дай я тебя поцелую, дай мне потрогать твои сладкие грудки…

— Нет!

На мое спасение, зазвонили оба его телефона — сотовый и обычный на столе.

Игорь почмокал воздух, будто посылая мне поцелуи. Надеюсь, записалось.

Когда я выходила из кабинета, он говорил в сотовый:

— Лялька! Душа моя! Подожди, отвечу на звонок.

Жену Игоря звали Василисой, и Лялькой быть она никак не могла. Бабник!

Вранье затягивает. Один раз слукавишь, другой приходится, третий и пошло-поехало. Я приготовилась на вопрос мужа, кто со мной едет в командировку, сказать, что нас отправляется целая бригада. Видимой необходимости врать мужу не было, но меня уже несло, заранее, мысленно, стелила сена в возможные места падения.

Когда все кончится, поклялась я себе, ни разу больше не совру мужу. Эта клятва сильно отдавала обещанием начинающего алкоголика не брать в рот спиртного.

К счастью, Ваня не задал опасного вопроса. Он был засыпан моими инструкциями, чем кормить дочь, во что одевать, куда звонить в случае ее недомогания, на какие лекарства у малышки аллергия и так далее.

— Уф! — вытер со лба пот муж. — Такое впечатление, что ты на месяц уезжаешь. И половины не запомнил. Но мы ведь на постоянной связи по сотовому. Чего ты нервничаешь?

— Первый раз вас оставляю.

— Всего на два дня.

— И три ночи, — всхлипнула я.

— Надь, ты плачешь? Боишься, что не справлюсь? Бабушку привлечем, если понадобится. Успокойся, детка!

Я вздрогнула. Игорь тоже называет меня «деткой». Все мужики… Вдруг Иван тоже какую-нибудь…