Просто свободный вечер (сборник) - Токарева Виктория Самойловна

Алеша и Нинка лежали в Нинкиной кровати. У Алексея было мало времени, следовало поторопиться с основным занятием. Но Алексей не торопился, смотрел в потолок, что совершенно не соответствовало моменту.

– Им ничего не надо, – сказал Алексей. – Знаешь почему?

– Какой ты красивый, Алеша! Как Мцыри.

Нинка не могла отвести глаз от любимого лица.

– Потому что временщики, – продолжал Алексей. – Придут, наворуют и уйдут.

– Знаешь, за что я тебя люблю? – спросила Нинка.

– Царь оставлял страну своему сыну, поэтому он заботился о том, что он оставляет. А этим плевать, после нас хоть потоп.

– А тебе-то что? – спросила Нинка.

– То, что мы – соучастники.

– Почему это? Мы – честные люди. Ты – инженер, я – актриса. Мы – интеллигенция.

– Раз молчим, значит, соучастники.

– Да ладно. – Нинка обняла Алексея всем телом, руками и ногами. – Не бери в голову.

– Жизни жалко. Еще десять лет, и жизнь прошла…

– Я всегда буду любить тебя.

– За что?

– Сказать?

– Ну конечно.

– Если бы ты был тогда там…

– Когда? Где?

– Под горой Машук во время дуэли Лермонтова с Мартыновым, дуэли бы не было. Ты бы предотвратил.

– Ненормальная.

– Жаль, что тебя не было на той дуэли.

– Ничего, я успею на другую.

Алексей смотрит в потолок.

– Плюну на все и уеду на Северный приют.

– А что это за Северный приют? Тоже твой проект?

– Высоко в горах стоит домик с островерхой крышей. Утром выйдешь, воздух звенит от чистоты. Снеговые вершины искрятся на солнце, как сколотый сахар. Небо густо-синее, как на японских открытках. И кладбище альпинистов есть.

– Поехали…

– В этом домике останавливаются туристы, которые пешком идут на Северный перевал. Раньше, в древности, это была дорога к морю. Они идут маршрутом древних.

– А откуда ты все это знаешь?

– Я там инструктором работал в студенческие годы. Деньги зарабатывал, горы изучал.

– А горы изучают?

– Привет. Горы – это знаешь что? Аккумулятор влаги. Они на климат влияют и на людей.

– А почему ты там не остался?

– Из-за женщины. Женщину полюбил.

– А где она сейчас?

– Дома. Жена.

Нинка притихла.

– У меня есть мечта, – сказал Алексей. – Я хочу купить гору.

– Какую? – отозвалась Нинка.

– Казбек. Или Машук. Все равно.

– А зачем?

– Подняться выше облаков и смотреть.

– Ну, посмотрел, а дальше что?

– Ничего. Это остается в тебе навсегда. Ты потом по-другому живешь.

Нинка молчит.

– Ты думаешь, я сумасшедший? – спросил Алексей.

– Нет. Я чувствую в тебе эту высоту. Поэтому я тебя люблю.

Тянутся друг к другу.

– Ай! – вскрикивает Алеша. – Ты меня за волосы тянешь.

– Это волосы на кольцо намотались…

– Не трогай меня. У тебя вечно что-то случается: то в глаз пальцем ткнешь, то оцарапаешь.

Алексей встает и начинает одеваться.

– Ты уходишь? – упавшим голосом спрашивает Нинка.

– Не могу же я на Басманной торчать пять часов…

– Скажи, что попал в аварию.

– Дура.

– Ну хорошо, скажи своему Шефу, что ты был у любовницы. Он тебе поверит.

– Нина…

– Ну что «Нина». Забегаешь на сорок минут, как на бензоколонку. Лучше вообще не приходи. Или приходи на неделю.

– О чем ты говоришь? Какая неделя? Ты же знаешь: днем я на работе. Вечером дома.

– А ты возьми бюллетень. На работе скажешь, что заболел, а дома скажешь, что едешь в командировку.

Алеша раздумчиво:

– Да?

– Ну конечно! Тебя никто не хватится. Поживем спокойно. Как на Северном приюте.

Алеша стоит в нерешительности. На одной чаше весов – риск. На другой – счастье.

– У тебя ничего не болит? – спросила Нинка.

– Абсолютно. Я только все время мерзну и хочу есть.

– Это потому, что ты худой. Дефицит веса. Скажи, что у тебя радикулит. Это проверить невозможно. Скажешь: ни согнуться, ни разогнуться. Они тебе назначат уколы, форез. А ты не ходи. Проверять никто не будет. Кому мы нужны, кроме самих себя.

Чаша весов со счастьем стала медленно идти вниз.

– А ты не будешь занята эту неделю? – спросил Алеша.

– Я в простое. Наверное, в твоем строительстве, когда простаивает какой-нибудь кран, – это ЧП. Чрезвычайное происшествие. А тут простаивает целый человек. Пропадает даром моя красота. – Нинка задумчиво варит кофе. Наливает в чашку.

Алеша обнимает свою красивую Нинку. Она обливает его горячим кофе.

– Ой! – смущается Нинка. – Куртка…

– А, черт с ней…

Они стояли, обнявшись, как один ствол, переплетаясь руками-ветками.

В кабинете Киры Владимировны сидел рентгенолог Николай Алексеевич, за глаза Колька. Он был молод, носат и прогрессивен.

– Подумай сама: когда жили мамонты? – спросил Колька.

– В эпоху раннего плейстоцена, – ответила Кира Владимировна и включила в розетку электрический чайник.

– Правильно. А сейчас какой год?

– 1984-й после Рождества Христова.

– Правильно. А почему вымерли мамонты?

– Изменился климат. Изменилась флора. Им стало нечего есть. Очень просто.

– При чем тут твой инженер?

– Несоответствие индивида и окружающей среды. Ген обреченности.

– Это гипотеза, – возразил Колька.

– Ничего подобного. Недавно в Якутии в вечной мерзлоте нашли мамонтенка. Подробно обследовали и обнаружили этот ген: икс, игрек, зет, один к двум.

– Неужели ты думаешь, что от эпохи плейстоцена что-то сохранилось в наши дни?

– Папоротники, клопы и муравьи. Выжили те, кто приспособился.

– Интересно… – Колька почесал нос. – Муравьи работали, а клопы присосались.

Кира Владимировна выключила закипевший электрический чайник. Разлила чай по стаканам.

– А как ты собираешься его лечить? – спросил Колька.

– Приспособить индивид к окружающей среде.

– А если не приспособится? – спросил Колька.

– Значит, надо приспособить среду к индивиду. Пусть эмигрирует, пока не вымер.

– Он еврей?

– Нет, по-моему.

– Диссидент?

– Биологический диссидент.

В дверь постучали. Заглянул Алексей.

– Можно? – спросил он.

– Заходите, – отозвалась Кира Владимировна. – Хотите горячего чаю?

– Очень хочу, – признался Алексей. – Спасибо. У меня есть сушки. Я их все время грызу.

Алексей положил на стол пакет с сушками и сухарями.

Колька с интересом рассматривал Алексея.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Кира Владимировна.

– У меня радикулит, – соврал Алексей. – Ни согнуться, ни разогнуться.

– Вы с кем живете? – спросил Колька.

– С женой. А что? – насторожился Алексей.

– А дети у вас есть?

– Есть. Дочь.

– Ну вот видишь, размножается, – отметил Колька, глядя на Киру Владимировну.

– Садитесь, – пригласила Кира Владимировна.

Алексей присел к столу, начал пить чай, грея руки о стакан.

– Вы где работаете? – спросил Колька.

– Мы проектируем строительство.

– А вы конкретно чем занимаетесь?

– Я придумал автономные дома, без коммуникаций. Батареи от солнца. Можно построить Белые города.

– Я это где-то читала, кажется, у Алексея Толстого: голубые города.

– Алексей Толстой, между прочим, впервые выдумал лазерный луч. В повести «Гиперболоид инженера Гарина». Это был плод его фантазии. А сейчас этот луч незаменим в науке и медицине.

– Вас поддерживают? – спросил Колька.

– Нет. Мои Белые города никому не нужны. Только мне.

– А любовница у вас есть? – вдруг спросил Колька.

Алексей покраснел и приблизил лицо к стакану.

– Не смущайтесь, – сказала Кира Владимировна. – Это мы не запишем в историю болезни.

Алексей молчал, грыз сухарь.

– А она тянет вас из семьи? – спросил Колька.

– Нет, – ответил Алексей.

– Ее устраивает статус любовницы?

– Не думаю, – ответил Алексей.

– Сколько вы зарабатываете?

– Сто восемьдесят рублей.

– Вам хватает?

– Нет.

– А как вы выкручиваетесь?

– Жена работает.

– Все ясно, – сказал Колька.

– Я попрошу вас пригласить ко мне вашу жену, – сказала Кира Владимировна.

– Зачем? – испугался Алексей.

– Небольшая формальность, – успокоила Кира Владимировна и посмотрела на часы. – Если сможет, пусть подойдет в течение часа.

– А бюллетень дадите? – настороженно поинтересовался Алексей.

– Ну конечно.

– На неделю, – уточнил Алексей и показал на пальцах семь дней.

– Можно и больше.

– Больше не надо, – благородно отказался Коржиков. – У меня дела, которые за меня никто не сделает.

– Это наше с вами заблуждение, – вставил Колька. – Все сделают и без нас. Всех нас можно заменить и подменить другими.

– Другие – это уже другие. А мы – это мы, – не согласился Алексей и поднялся.

Он попрощался и вышел за дверь.

Кира Владимировна и Колька молчали какое-то время.

– Никакой обреченности в нем нет, – заключил Колька. – Для стовосьмидесятирублевого инженера он неплохо приспособился. Жена работает. Любовница терпит. Белые города – это комплекс непонятого гения.