Чернобыльская молитва. Хроника будущего - Алексиевич Светлана Александровна

– А нам все равно весело… У армянского радио спрашивают: «Что такое радионяня?» – Это – бабушка из Чернобыля. " Ха-ха-ха…

– Две недели я шла пешком… И коровку свою вела… Люди не пускали в хату. В лесу ночевала.

– Боятся нас. Заразные, говорят. За что Бог наказал? Рассердился? Живём не по-людски, не по божьим законам. Казним один одного. За это.

– Мои внуки летом приезжали… Первые годы не ехали, тоже боялись… А теперь навещают, продукты уже берут, все пакуют, что дашь. «Бабушка, – спрашивали, – а читала ты книгу о Робинзоне?» Жил один так, как и мы. Без людей. Я с собой полмешка спичек привезла… Топор и лопату… А теперь у меня сало, яйца, молоко, – все своё. Одно что – сахар не посеешь. Земли тут сколько хочешь! Хоть сто гектаров запахивай. А власти никакой. Тут человеку никто не мешает… Начальства нет… Мы – свободные.

– С нами и коты вернулись. И собаки. Возвращались вместе. Солдаты нас не пускали. Омоновцы. Так мы ночью… Лесными тропками… Партизанскими…

– Ничего от государства нам не надо. Все сами производим. Не трогайте только нас! Ни магазина не надо, ни автобуса. За хлебом и солью ходим пешком за двадцать километров… Мы сами себе.

– Табором вернулись. Три семьи… А здесь все разграблено: печь разбили, окна, двери сняли. Полы. Лампочки, выключатели, розетки, – все выкрутили. Ничего живого. Вот этими руками все заново, вот этими руками. А как же!

– Дикие гуси кричат – весна наступила. Сеять пора. А мы в пустых хатах… Одно – крыши целые…

– Милиция кричала. Приедут на машинах, а мы – в лес. Как от немцев. Один раз напали на нас с прокурором, так он грозился, что будут судить. Я говорю: «Пускай мне дадут год тюрьмы, я отбуду и сюда вернусь». Их дело покричать, а наше помолчать. Я орден имею, как передовой комбайнёр, а он мне грозится – по десятой статье пойдёшь… Преступник…

– Каждый день мне моя хата снилась. Я возвращалась: то копаю огород, то постель прибираю… И всегда что-нибудь найду: то туфлю, то цыплят… К добру все, к радости. На возвращение…

– Ночью Бога просим, а днём милиционеров. Спросите вы у меня: «Что ты плачешь?» А я не знаю, чего я плачу. Я рада, что я в своём дворе живу.

– И пережили все, перетерпели…

– Я вам анекдот расскажу… Указ правительства о льготам чернобыльцам… Тому, кто проживает в двадцати километрах от станции, к фамилии добавляется приставка «фон». Те, кто в десяти километрах, они уже – Ваша светлость. А те, кто возле станции выжили – Ваше сиятельство. Ну, вот и живём, Ваша светлость… Ха-ха…

– Добилась я к доктору: «Миленький, ножки не ходят. Суставчики болят». – «Коровку надо сдать, бабка. Молоко отравленное». – «Ой, нет, – плачу, – ножки болят, коленки болят, а коровку не отдам. Моя кормилица».

– У меня семеро детей. Все в городах живут. Я тут одна. Затоскую, сяду под их фотографиями… Поговорю…. Все… Все одна. Дом одна покрасила, шесть банок краски уложила. Так вот и живу. Вырастила четыре сына и три дочки. А муж рано умер. Одна.

– Я с волком встречался вот так: он стоит, и я стою. Посмотрели один на одного, и он в сторону отскочил… Помчался… Так у меня шапка поднялась от страха.

– Любой зверь боится человека. Ты зверя не трогай, и он тебя обойдёт. Раньше ходишь по лесу, услышишь голоса, бежишь к людям, а сейчас человек от человека прячется. Не дай Бог встретить в лесу человека!

– Все, что в Библии написано, все исполняется. Там и про наш колхоз написано… И про Горбачёва… Что будет большой начальник с клеймом на лбу и великая держава рассыпется. А потом наступит Божий суд… Кто в городах живёт, все погибнут, а в деревне один человек останется. Человек будет рад человеческому следу! Не человеку, а только следу его…

– А свет у нас – лампа. Керосинка. А-а… Бабы уже доложили вам. Убьём кабана, так в погреб несём или в землю закапываем. В земле мясо три дня лежит. Самогонка у нас из своего жита. Из варенья.

– У меня два мешка соли… Не пропадём без государства! Дров полно – кругом лес. Хата тёплая. Лампа горит. Хорошо! Козу держу, козлика, трое свиней, четырнадцать кур. Земли – вдосталь, травы – вдосталь. Вода есть в колодце. Воля! Нам хорошо! У нас тут не колхоз, а коммуна. Коммунизм! Ещё одного коника купим. И тогда никто нам больше не нужен. Одного коника…

– Мы не домой вернулись, как один корреспондент тут был и удивлялся, а на сто лет назад. Серпом жнём, косой косим. Молотим цепами зерно прямо на асфальте. Хозяин корзинки плетёт. А я зимой вышиваю. Тку.