Сын цирка - Ирвинг Джон

Заместитель комиссара полиции не отозвался на призывные движения бедер жены, хотя он, по-настоящему молился на ее белое тело, на ее светлые волосы и чувственность. Полицейский отпустил груди жены. Одновременно с тем, как Вайджей отодвинулся от ее тела, Нэнси обнаружила, что дверь ванной открыта, хотя они всегда закрывали ее, ложась спать. В спальне пахло чем-то свежим, напоминающим душистое мыло. Оказывается, муж уже принял утренний душ. Нэнси повернулась к нему лицом и потрогала мокрые волосы. Он отвел взгляд в сторону.

— Уже почти семь часов, — сказал ей детектив.

Обычно Пател вставал раньше шести часов и уходил из дома в управление полиции до семи утра. Однако этим утром он дал ей поспать. Вайджей принял душ, а потом вернулся в постель. Нэнси решила, что он ждал, пока она проснется. Однако это не было ожидание секса.

— Что ты хочешь сказать. Что ты мне еще не сказа л? — спросила его Нэнси.

— Ничего особенного. Предстоит небольшой ленч, — отозвался Пател.

— А кто должен пойти на ленч? — спросила Нэнси.

— Мы должны пойти в клуб Дакуорт, — ответил ей полицейский.

— Ты имеешь в виду на ленч с доктором? — опять спросила Нэнси.

— Думаю, что придет и актер.

— О, Вайджей, нет… Только без Дхара! — вскрикнула она.

— Наверное Дхар тоже будет там. Они оба знают Рахула, — объяснил Пател. Детектив не мог сказать так, как он выразился вчера в разговоре с доктором. Он не сказал — «сравнить письменные показания». — Будет очень полезно просто выслушать все, что вы помните. Какая-нибудь деталь может мне помочь, — произнес Пател еще тише.

Детективу не нравилось такое отстраненное выражение на лице жены. Внезапно она разрыдалась.

— Мы же не члены клуба Дакуорт! — вскрикнула Нэнси.

— Нас пригласили. Мы — гости, — сказал ей Пател.

— Но они увидят меня и подумают, что я ужасна, — стонала Нэнси.

— Они знают, что ты — моя жена. Они просто хотят помочь, — ответил заместитель комиссара полиции.

— А что если меня увидит Рахул? Жена всегда задавала ему такой вопрос.

— А ты сможешь опознать Рахула? — спросил Пател.

Детектив думал, что слишком мала вероятность того, что кто-либо из них узнает Рахула. Но вопрос оставался очень важным. Нэнси невозможно скрыться от глаз Рахула.

— Не думаю, но, может, мне удастся его узнать, — сказала жена.

Заместитель комиссара полиции оделся и вышел, пока она все еще бесцельно копалась в своих вещах. Постепенно все ее тревоги начали вытеснять мысли о том, что выбрать для участия в ленче. Вайджей сказал, что вернется домой с работы и отвезет ее в клуб Дакуорт, американке не придется добираться туда самостоятельно.

Патела охватили сомнения, слушала ли его жена. Следует приехать домой пораньше — не исключено, что к этому моменту она все еще будет раздетой в спальне, примеряя, на чем остановить выбор.

Иногда, в лучшие времена, Нэнси заходила на кухню. Только в эту комнату проникали солнечные лучи. Она ложилась наверху стойки, куда они падали, и загорала, предварительно смазав кожу защитным кремом. Однажды, когда она разлеглась на стойке в костюме Евы, женщина из соседней квартиры позвонила в полицию и сообщила, что Нэнси ведет себя «неприлично». После этого случая американка всегда себя чем-нибудь укрывала, даже если это была одна из рубашек Вайджела. Иногда она брала темные очки, хотя ей нравился ровный загар, а очки, по ее словам, делали глаза похожими на енота.

Жена полицейского никогда не ходила сама за покупками, потому что ее одолевали бесчисленные нищие. По магазинам ходил Пател. Жена никогда не писала ему список необходимых фруктов и овощей. Американка хорошо готовила, и когда муж приносил домой то, что ему понравилось, она использовала все свое умение, чтобы это получше приготовить.

Один или два раза в месяц Нэнси ходила покупать книги. Она предпочитала книжные развалы вдоль улицы Чечгейт, а также в районе пересечения улиц Махатма Ганди и Хорнби-роуд. Ей нравились книги у букинистов и особенно мемуарная литература. Любимой книгой Нэнси являлась «Вдова убитого в бою раджи». Эти мемуары заканчивались запиской женщины перед самоубийством. Жена Патела также покупала много американских романов. За каждую книгу она редко платила больше пятнадцати рупий, а иногда — всего лишь пять рупий. Можно было не торопиться. По ее наблюдению, нищие не приставали к тем людям, которые покупали книги.