Монсеньор Кихот - Грин Грэм

– Почему же она не попросила нас зарегистрироваться, когда мы приехали?

– Она думала, что мы у нее не остановимся, а потом забыла. Дайте-ка мне ручку. Нечего из-за этого устраивать шум.

– Хватит с нее и одного из нас. Особенно, если это священник. И не забудьте указать – «монсеньор».

– А что написать – куда мы направляемся?

– Напишите – в Барселону.

– Вы ни разу не говорили, мне про Барселону.

– А кто его знает? Может, мы туда и поедем. Ваш предок ведь ездил туда. Во всяком случае, я никогда не считал нужным сообщать что-либо полиции.

Отец Кихот нехотя повиновался. Интересно, отец Йоне счел бы это ложью? Он вспомнил, что отец Йоне довольно странно делил ложь на злонамеренную, ложь во благо и ложь шутки ради. Эта ложь – не злонамеренная, и уж, конечно, не шутки ради. Ложь во благо – это когда она может быть выгодна кому-то или тебе самому. Здесь же никакой выгоды никому нет. Значит, наверное, это вовсе и не ложь. К тому же возможно ведь, что их странствия в один прекрасный день действительно приведут их в Барселону.

ГЛАВА V

Как монсеньор Кихот и Санчо посетили одно святое место

– Вы хотите ехать на север? – спросил отец Кихот. – Я подумал, может быть, нам все-таки стоило бы сделать небольшой крюк в направлении Барселоны.

– Я хочу свозить вас в одно святое место, – сказал мэр, – где, я уверен, вам захочется помолиться. Поезжайте по дороге на Саламанку, пока я не скажу, где свернуть.

Что-то в тоне мэра не понравилось отцу Кихоту. Он умолк, и тут снова на память ему пришел тот сон. Он сказал:

– Санчо, вы действительно верите, что будет такое время, когда весь мир станет коммунистическим?

– Да, верю. Только я, конечно, не увижу этого дня.

– И победа пролетариата будет полной и окончательной?

– Да.

– И весь мир будет, как Россия?

– Этого я не говорил. Россия еще не достигла коммунизма. Она лишь продвинулась по пути к коммунизму дальше других стран. – Он по-дружески прикрыл ладонью рот отцу Кихоту. – Только, мой дорогой католик, не начинайте говорить мне о правах человека, и тогда я обещаю, что не стану говорить про инквизицию. Если бы вся Испания целиком была католической, то, конечно, никакой инквизиции не возникло бы, а так – Церковь вынуждена была защищаться от врагов. Войне всегда сопутствует несправедливость. Людям всегда приходится выбирать меньшее зло, и меньшим злом может оказаться государство, тюрьма, лагерь, да если угодно – и психиатрическая больница. Сейчас государство или Церковь обороняются, когда же наступит коммунизм, государство отомрет. Так же, как отмерла бы власть пап, если бы вашей Церкви удалось заставить весь мир принять католичество.

– Представим себе, что коммунизм наступит еще при вашей жизни.

– Это невозможно.

– Ну, тогда представим себе, что ваш прапраправнук унаследует ваш характер и что он доживет до тех пор, когда государства не станет. Не будет несправедливости, не будет неравенства – чему он посвятит себя, Санчо?

– Будет трудиться ради общего блага.

– У вас, безусловно, есть вера, Санчо, великая вера в будущее. Но у него-то такой веры не будет. Будущее уже будет тут, перед его глазами. А может человек жить без веры?

– Не понимаю, при чем тут вера? Человеку всегда найдется чем заняться. Искать новые источники энергии. А болезни – всегда ведь будут болезни, с которыми надо сражаться.

– Вы в этом уверены? Медицина идет вперед огромными шагами. Мне жаль вашего прапраправнука, Санчо. Такое у меня впечатление, что ему не на что будет надеяться – разве что на смерть.

Мэр усмехнулся.

– А мы, может, и со смертью разделаемся с помощью трансплантаций.

– Избави нас бог, – сказал отец Кихот. – Тогда ваш прапраправнук будет жить в бескрайней пустыне. Ни сомнений. Ни веры. Я бы пожелал ему в таком случае счастливой смерти.

– Что значит «счастливой смерти»?

– Смерти в надежде, что после нее что-то есть.

– Вечное блаженство и прочая ерунда? Жить в убеждении, что существует какая-то там вечная жизнь?

– Нет. Не обязательно в убеждении. Мы не можем всегда быть убеждены. Достаточно верить. Как верите, например, вы, Санчо. Ах, Санчо, Санчо, как же это ужасно – не иметь сомнений. Вообразите себе, что все, написанное Марксом – да и Лениным, – доказано, как абсолютная правда.

– Я, конечно, был бы этому рад.

– Сомневаюсь.

Некоторое время они ехали молча. Внезапно Санчо хохотнул – этот лающий звук отец Кихот слышал уже и ночью.