Все божьи дети могут танцевать - Мураками Харуки

Она знала: тот человек живет в Кобэ. Знала и его адрес, и номер телефона. Она никогда не теряла его из виду. Сразу после землетрясения позвонила ему домой, но связи, естественно, не было. Раздавило бы его дом в лепешку, думала она. Забегали бы всей своей семейкой по улице без гроша в кармане. Если подумать, что ты сделал с моей жизнью, с жизнью моего ребенка, который должен был родиться, такое возмездие тебе поделом.

До бассейна, который нашел Нимит, ехать нужно было полчаса. Им предстояло перевалить через гору, у вершины которой жило много диких обезьян. Шерсть у них была серая, и они сидели вдоль дороги и пристальными взглядами провожали машины, словно гадали им судьбу.

Бассейн располагался на обширном и очень странном участке за высоким забором. С массивными железными воротами. Нимит опустил стекло и поздоровался. Охранник молча отпер. «Мерседес» немного проехал по гравийной дорожке, и за старым каменным двухэтажным домом показался длинный узкий бассейн. Тоже староват, но вполне пригоден: три 25-метровые дорожки. Его окружали газоны и деревья, вода — чистая, людей вокруг нет. Вдоль бассейна в ряд стояли несколько старых деревянных кресел. Вокруг царила тишина, и присутствия людей не чувствовалось вообще.

— Ну как? — поинтересовался Нимит.

— Прекрасно, — вымолвила Сацуки. — Здесь какой-нибудь спортклуб?

— Нечто вроде. Но так получилось, что сейчас почти никто им не пользуется. Так что плавайте в свое удовольствие. Обо всем уже договорено.

— Спасибо. Вы такой всемогущий.

— Вы мне льстите, — сказал Нимит и бесстрастно поклонился. Старая выправка. — Вон в том маленьком бунгало раздевалка. Там же — туалет и душ. Пользуйтесь, чем пожелаете. Я буду ждать у машины. Если понадоблюсь — позовите.

Сацуки с юности любила плавать и, как только выдавалась свободная минутка, ходила в бассейн своего спортклуба. Надевала купальник с клубной символикой и подолгу плавала там под присмотром тренера. Из головы улетучивались все неприятные воспоминания. На душе становилось свободно, словно она — птица и летит по небу. Занятий она не бросала, и через некоторое время перестала хворать, а организм заработал как часы. Лишний вес — и тот не накапливался. Она, конечно, не молода и строгости линий тела уже нет. Как ни противься, на пояснице возникли складки. Тут, как говорится не до жиру… В принципе, становиться рекламной моделью она не собиралась. Она и так выглядела лет на пять младше своего возраста и вообще была сложена очень даже неплохо.

Настало время обеда. К бассейну Нимит принес на серебряном подносе чай со льдом и сэндвичи. Аккуратно порезанные треугольниками, с овощами и сыром.

— Это что, приготовили вы? — удивленно спросила Сацуки.

У Нимита на мгновение дрогнуло лицо, но ответил он сразу же:

— Нет, доктор. Я не готовлю. Их сделали.

«Кто?» — хотела было спросить Сацуки, но передумала. Как и советовал Рапапорт, «нужно ни о чем не беспокоиться, молча следовать за этим человеком, и все будет в порядке». Сэндвичи оказались недурными.

После еды она слушала взятую у Нимита кассету Бенни Гудмена и читала книгу. Поплавав еще немного, к трем часам вернулась в гостиницу.

Абсолютно то же самое повторялось все пять дней. Сацуки плавала сколько душе угодно, ела сэндвичи с овощами и сыром, слушала музыку и читала книгу. И никуда, кроме бассейна, не ездила. Ей требовался абсолютно беззаботный отдых.

Плавала она там всегда одна. Для бассейна в горах воду качали из подземного источника. Холодная, леденящая — стоило в нее окунуться, и спирало дыхание, но после нескольких кругов тело разогревалось, и Сацуки становилось намного лучше. Устав от кроля, она снимала очки и переворачивалась на спину. В небе плавали белые облака, носились птицы и стрекозы. Вот бы так всегда, думала про себя Сацуки.

— Где вы учили английский? — спросила по дороге из бассейна Сацуки.

— Я тридцать три года проработал в Бангкоке водителем у одного норвежского торговца драгоценностями. И все это время разговаривал с ним по-английски.

Вот оно что, подумала Сацуки. Именно — у нее в балтиморской больнице тоже был один коллега из Дании. Он говорил на таком же английском: правильном, без акцента и слэнга. Понятном, красивом, но лишенном шарма языке. Странное дело: приехать в Таиланд и услышать здесь норвежский английский…

— Тот человек очень любил джаз и в дороге постоянно слушал кассеты. Так я привык к джазу. А три года назад он умер, и мне эту машину отдали вместе со всеми кассетами.