Сын цирка - Ирвинг Джон

Мистер Сетна выполнил, что от него требовали.

— Поскольку вы слышали наши разговоры, а в среду оказались свидетелем моего разговора с женой, пожалуйста, окажите мне помощь, — произнес детектив Пател.

— Да, сэр, — ответил мистер Сетна.

— Каждый раз, когда миссис Догар будет появляться в клубе, вы набираете мой номер. Какой бы она ни заказывала столик для ленча или для ужина, вы мне об этом сообщаете. Все мельчайшие детали, которые вы о ней узнаете, я тоже хочу знать. Вы меня понимаете?

— Очень хорошо понимаю, сэр, — ответил мистер Сетна. — Она говорила, что ее муж мочится на цветы и что однажды ночью он попытается нырнуть в пустой бассейн. Она говорила, что он страдает маразмом и что он — пьяница, — стал бубнить мистер Сетна.

— Вы можете позвонить позже. У меня к вам только три вопроса. После этого мне бы хотелось, чтобы вы ушли как можно дальше от нашего стола, чтобы не слышать никаких других разговоров, — потребовал Пател.

— Слушаюсь, сэр, — вытянулся старший официант.

— В утро, когда был убит мистер Лал… Я не имею в виду ленч, поскольку уже знаю, что она была здесь на ленче. В то утро перед ленчем… вы видели здесь миссис Догар? Это первый вопрос, — сказал заместитель комиссара полиции.

— Да, она была здесь, чтобы немножко позавтракать, — проинформировал детектива мистер Сетна. — Она любит гулять по полю для гольфа перед тем, как начинают играть спортсмены. После этого она ест немножко фруктов — перед физическими упражнениями, — пояснил старший официант.

— Второй вопрос. Между завтраком и ленчем она сменила то, что на ней было первоначально надето'' — спросил Пател.

— Да, сэр. Завтракала она в довольно измятом платье, а на ленче она сидела в сари.

— Третий вопрос, — произнес заместитель комиссара полиции, вручая старшему официанту свою визитную карточку с телефоном управления полиции и домашним телефоном. — Ее туфли были мокрыми? Я имею в виду, во время завтрака.

— Я не заметил, — признался мистер Сетна.

— Постарайтесь усовершенствовать вашу наблюдательность. А теперь идите подальше от стола. Выполняйте, — дал команду Пател.

— Да, сэр, — отрапортовал мистер Сетна.

Официант сделал то, что у него лучше всего получалось, и, скользя, где-то растворился. Любопытный пожилой официант ни разу больше не приблизился к Дамскому саду, пока четверо доедали ленч. Однако даже с такого расстояния мистер Сетна смог рассмотреть, что женщина с покрытым пушком пупком ела очень мало. Ее грубый муж съел всю свою порцию и половину порции жены. Мистер Сетна с негодованием подумал, что в приличном клубе клиентам запрещается есть из чужих тарелок. Он пошел в мужской туалет и встал напротив зеркала, отражаясь во весь рост. Оказалось, он дрожит. Старик одной рукой взял серебряный поднос и приложил его к костяшкам кисти другой руки. Однако раздавшийся при этом звук, напоминавший приглушенный колокольный звон, не принес ему удовлетворения. Пожилой старший официант решил, что он ненавидит полицейских.

Фарук вспоминает ворону

В Дамском саду полуденное солнце поднялось выше крыши беседки и больше не падало на головы сидящих за столом. Теперь солнечные лучи отдельными пятнами ложились на цветочные клумбы. Скатерть была вся в точках от лучиков неяркого света, и доктор Дарувалла наблюдал за малюсеньким бриллиантом солнца. отражавшимся от нижней части шариковой ручки. Сверкающий белый лучик светил доктору в глпз, когда он поглощал жаркое, а мягкие разноцветные овощи напоминали ему о сезоне муссонов.

В это время года Дамский сад засыпан оборванными лепестками бугенвиллей. Лозы растений все еще цепляются за беседку, а в их промежутках виднеется небо и капающий дождь. Всю плетеную мебель из ротанговых пальм поставят друг на друга в зале для танцев, поскольку в сезон муссонов балы не проводятся. Игроки в гольф будут пить в баре, с тоской взирая через залитые струями дождя окна на мокрые подъездные пути. Ветер будет гнать мертвые листы и цветы через гольфовое поле.

Фарука всегда приводила в состояние депрессии еда, которую готовили в клубе в «китайские дни». Однако подмигивающий луч света, отражавшийся от нижней части шариковой ручки, чем-то одновременно привлекал и завораживал его внимание. В его памяти что-то крутилось. Но что? Этот отраженный свет, нечто сверкающее… Такое маленькое и одинокое, однако совершенно явственное в этом мире, подобное далекому огоньку самолета, ночью летящего над Аравийским морем…