Страна чудес без тормозов и Конец Света - Мураками Харуки

Я не возражал. Пропищал будильник, и я снова засел за стирку. Старик же достал из ящика стола нечто вроде миниатюрных стальных щипцов для камина, взял в правую руку и начал разгуливать вдоль стеллажей, легонько постукивая странным инструментом по черепам и слушая, как они звенят. Так маэстро, любуясь своей коллекцией скрипок Страдивари, выбирает то одну, то другую, вскидывает к плечу и проверяет струну на щипок. Старик просто слушал звуки, но во всем его облике ощущалась невообразимая для обычного человека любовь к черепам. Однако еще сильнее меня поразила богатейшая гамма звуков, которые эти черепа издавали. От звона бокалов с виски – до стука огромных цветочных горшков. Когда-то на каждом из черепов были мясо и кожа, в каждом – пускай и в разных объемах – находился мозг, который ежесекундно наполняли мысли о еде, сексе и бог знает чем еще. Теперь от всего этого остались только звуки. Самые разные: хрустальных бокалов, цветочных горшков, водопроводных труб и коробок из-под бэнто⁵.

Я представил, как на одной полке стоит моя собственная голова – без кожи, мяса и мозгов, а старик постукивает по ней стальными щипчиками для камина. Странное ощущение. Интересно, что он прочитал бы в звуке моего черепа? Мои воспоминания? Или то, чего и в памяти нет? Мне стало не по себе.

Смерти как таковой я не особенно боюсь. Как сказал Шекспир, «кто помрет в этом году, застрахован от смерти на будущий»⁶. С этим, хорошенько подумав, согласиться несложно. Но вот с тем, чтобы мой череп после смерти выставляли на полку и колотили по нему щипцами для угля, соглашаться неохота, хоть тресни. Сама мысль о том, что после смерти из меня будут что-то вытаскивать, заставляет содрогнуться. Конечно, жизнь моя не сахар. Но я, по крайней мере, распоряжаюсь ею по своему усмотрению. А потому и смерть меня не очень пугает. Не больше, чем Генри Фонду в «Уорлоке». Однако я хочу, чтобы после смерти меня оставили в покое. Египетские фараоны знали, что делали, когда завещали муровать себя в пирамиды.

Через несколько часов стирка закончилась. Трудно сказать, сколько времени она заняла, но, судя по усталости, никак не меньше часов восьми-девяти. В общем, поработал неплохо. Я встал с дивана и размял затекшие мышцы. В Инструкции нейроконвертора указаны двадцать шесть групп мышц, которые следует разминать. Если после каждой конвертации разминать их как полагается, мозг избавляется от стресса, что продлевает жизнь самого конвертора. Профессия эта появилась относительно недавно, и пока никто не может сказать, сколько жизни отмерено конвертору в среднем. Кто говорит – десять лет, кто – двадцать. Кто мрачно шутит: «Работай, пока не помрешь». Кто предсказывает раннюю инвалидность. Но это все – предположения. Сейчас я могу лишь расслабить двадцать шесть групп мышц, как требуется. А предположения оставим предполагающим. Я тут уже ни при чем.

Я сидел на диване с закрытыми глазами, расслабив двадцать шесть групп мышц, и неторопливо собирал вместе левую и правую половинки мозга. Закончилась очередная работа. Все по Инструкции.

На столе перед стариком громоздился череп какой-то большой собаки, а рядом лежала фотография этого черепа. Вооружившись штангенциркулем, он снимал размеры черепа и карандашом наносил на фото цифры.

– Закончил? – спросил старик.

– Закончил, – ответил я.

– Молодец. Здорово потрудился, – похвалил он.

– Сейчас я пойду домой спать. Завтра или послезавтра сделаю шаффлинг и на третий день к обеду доставлю вам результаты. Идет?

– Хорошо, хорошо, – закивал старик. – Только ни в коем случае не опаздывай! После обеда будет уже поздно. Повторяю, случится непоправимое.

– Я понял, – сказал я.

– И ради бога, поосторожнее с данными! Если их украдут, возникнут огромные проблемы и у меня, и у тебя.

– Не волнуйтесь. Мы проходим очень жесткую подготовку. Никогда еще не случалось, чтобы у конвертора средь бела дня выкрали результаты конвертации.

Я задрал левую штанину, вытащил из потайного кармана под коленом плоский контейнер из ферропластика, вложил туда гильзы с данными и запер на специальный замок.

– Как открывать замок, знаю только я. Если пробует открыть посторонний, документы уничтожаются.

– Неплохо придумано, – оценил старик.

Я вернул контейнер под колено и одернул штанину.

– Может, сэндвичи доешь? – предложил он. – Я, когда работаю, почти не ем ничего. Пропадут – жалко будет...