Бог — мой приятель - Массаротто Сирил

— У меня нет ни малейшего желания что-либо делать со своей жизнью. Ее не вернешь, она разбита вдребезги. А на работе я, по крайней мере, обязан думать о других вещах, и это успокаивает. Будь моя воля, я бы вкалывал по шестнадцать часов в сутки. Но на мне бедняжка Лео…

— Перестань называть его бедняжкой! С ним все в порядке, и я бы на твоем месте перестала ему постоянно напоминать о том, что…

— …его мать умерла, знаю. И все же я обойдусь без твоих сеансов. А за Лео спасибо, он в полном порядке.

— Не скажу, что в полном. Просто в порядке. Он всего лишь маленький шестилетний мальчик, которому все интересно, который любит свою собаку, друзей и своего отца. Он просто хочет жить и получать от этого удовольствие.

Лео и впрямь держится молодцом. Стыдно признаться, но порой его жизнелюбие меня раздражает, мне кажется, он совсем не скучает по маме, в то время как я с ума по ней схожу. Эльвира посоветовала подарить ему щенка и попала в самую точку. Лео с утра до ночи возится с ним, играет, выгуливает его и кормит. Однажды он заявил, что пес его лучший друг. Иногда, проходя мимо его комнаты, я слышу, как он с ним разговаривает:

— Скажи, Кактус, у тебя есть мама? Вот у меня есть, только она мертвая. Она меня очень сильно любит и все время смотрит на меня сверху, а когда я грущу, посылает мне воздушные поцелуи. Если тебе вдруг станет грустно, ты мне только скажи, и я попрошу маму, чтобы она и тебе послала поцелуйчиков. И все сразу пройдет, вот увидишь.

Стараясь не шуметь, я на цыпочках возвращаюсь в свою спальню. Там я падаю на кровать и беззвучно рыдаю, уткнувшись лицом в подушку, боясь, как бы он меня не услышал.

Иной раз я недоумеваю: мой сын считает лучшим другом собаку, а я таковым считал Бога. Забавно, но что-то общее в этом есть. Однако я уверен, что этот пес ни за что не бросит моего Лео, он скорее жизнь за него отдаст. А вот Бог за меня своей не отдал, а вместо этого забрал жизнь моей жены. Собака отдает — Бог отнимает. Неплохая бы вышла пословица. Кстати, я где-то слышал, что мы имеем тех друзей, которых заслуживаем. Точнее не скажешь. А ведь до того, как он забрал ее у меня, я и сам был готов отдать за него жизнь. Серьезно.

Со смертью Алисы я утратил вкус к жизни, зато взамен приобрел страсть к алкоголю. Правда, напиваюсь я, только когда Лео нет дома. В такие дни мне удается по-настоящему расслабиться. Даже не верится, но, опрокидывая в себя рюмку за рюмкой через равные интервалы и от раза к разу увеличивая дозу по отработанной схеме, я постепенно забываю о своих проблемах. На исходе седьмого или восьмого часа непрерывных возлияний я приближаюсь к состоянию абсолютного блаженства и перестаю осязать собственное тело. Со временем я научился растягивать это ощущение на два дня кряду и вдобавок ко всему выходить из запоя без каких-либо видимых признаков похмелья.

* * *

Вчера звонила Эльвира. Она поинтересовалась, как идут дела у Лео, а заодно поделилась одной внезапно возникшей у нее идеей:

— Ты имеешь полное право отказаться от моих консультаций, это твое решение, и я его уважаю, но думаю, мы могли бы найти компромисс.

— Какой же?

— Допустим, мы могли бы время от времени встречаться и просто болтать о том о сем. Я буду выслушивать тебя не как врач, а как друг. Как друг, который работает врачом.

— Не вижу особой разницы.

— Клянусь, я не буду заставлять тебя обсуждать темы, которых ты не хочешь касаться. И потом, ты же два года ни с кем не видишься…

— Я не хочу никого видеть.

— Послушай, тебе нужно сделать первый шаг. Приезжай ко мне завтра вечером, я приготовлю домашнюю пиццу. Лео говорил, ты ее обожаешь. Ему будет приятно узнать, что ты сдвинулся с мертвой точки.

Попрепиравшись с ней еще немного, я в конечном итоге соглашаюсь. Исключительно ради Лео. Однако, уже поднимаясь в лифте на ее этаж, я начинаю сожалеть о том, что позволил втянуть себя в эту историю. Слишком поздно. Вот уже она открывает дверь и первым делом радостно целует меня в щеку.

— Молодец, что пришел! Тебе что-нибудь налить? Может, виски?

— Да, пожалуй.

— Ну-с, что скажешь хорошенького?

Она садится рядом и весело щебечет со мной как ни в чем не бывало, как если бы все, что случилось когда-то, следовало забыть навеки. Мне сразу становится не по себе, но я понимаю, что она всего лишь делает свою работу, изо всех сил стараясь развлечь меня. Так и не придумав, что же ей рассказать, я пытаюсь, по крайней мере, заставить себя уследить за ходом ее собственных мыслей и время от времени подаю короткие реплики.