Сжечь сарай - Мураками Харуки

Я хотел спросить у ближайшего ко мне старичка, куда все они едут, но понял, что это любопытство излишне, и передумал. Пусть в возрасте, но старики выглядели вполне прилично, и трудно предположить, что они ошиблись автобусом. Но даже если и ошиблись, маршрут кольцевой – сделает круг, и вернутся на прежнее место. В любом случае разумнее было промолчать.

– Не знаешь, сегодня будет больно? – тревожно спросил брат.

– Точно не знаю.

– А ты когда-нибудь лечился у лора?

Я задумался. Нет, у лора – нет. У разных врачей лечился, но не у лора. Поэтому даже представить себе не мог, как они – эти лоры – лечат.

– А тебе раньше бывало больно? – спросил я.

– Да нет, – ответил он. – Хотя, конечно, бывает. Когда чистишь ухо или чем-нибудь в него ткнешь. Иногда.

– Ну, может, и на этот раз обойдется? Мать твоя говорила, ничего нового делать не будут.

Брат вздохнул и посмотрел на меня.

– А если и здесь станут делать то же самое, как же я вылечусь?

– Не знаю. Разве что случайно.

– Ага, само по себе, как пробка, выскочит, да? – воскликнул брат. Я мельком взглянул на него – на сарказм не похоже.

– Со сменой врача у тебя поменяется настроение. В таком деле любая мелочь имеет смысл. Рано еще сдаваться.

– А я и не сдаюсь.

– Но ведь, наверное, все это уже надоело?

– Есть немного, – вздохнул он. – Правда, самое жуткое – страх. Не та боль, что сейчас, а страх от мысли, что может стать хуже. Понимаешь?

– Понимаю.

Держась за поручень правой рукой, он грыз ногти левой.

– Я вот что хочу сказать. Представь – кто-то чувствует боль, а я это вижу. Вижу, представляю, как ему больно, и мне становится больно самому. Но боль эта отличается от боли того человека. Не знаю, как это лучше сказать…

Я несколько раз кивнул.

– Боль – мерка сугубо личная.

– Что тебе было больнее всего… раньше?

– Мне? – удивленно переспросил я. Представить себе не мог, что кто-то меня об этом спросит. Боль? – В смысле, физическая?

– Да, – ответил он. – Ты чувствовал когда-нибудь нестерпимую боль?

Держась руками за поручни, я разглядывал пейзаж за окном и думал о боли.

Боль?

Немного подумав, я поймал себя на мысли, что боль не помню. Конечно, я помнил, что мне бывало больно:

упав с велосипеда, сломал себе зуб, собака тяпнула за руку так, что из глаз искры посыпались. Но как мне бывало больно, реально вспомнить не мог. Раскрыв левую ладонь, я попытался найти шрам от укуса, но он бесследно рассосался. Я даже не мог точно сказать, где он был. Время постепенно все уносит за собой.

– Не припомню.

– Тебе что, не бывало больно?

– С годами так или иначе бывает.

Брат слегка пожал плечами и опять задумался.

– Не хотел бы я накапливать эти самые годы. В смысле, если представить, с какой еще болью предстоит столкнуться в дальнейшем, – сказал он, слегка склонив ко мне левое ухо. Тем временем взгляд его сверлил поручень. Брат чем-то походил на слепого.

Той весной меня преследовали сплошные неприятности. Пришлось по ряду причин уйти из фирмы, где я проработал последние два года. Так я оказался дома. Покончив с делами, собирался сразу же вернуться в Токио и начать поиски новой работы, но за стрижкой газона и ремонтом изгороди в саду многое внезапно опостылело, и я решил с отъездом не торопиться. Хотя сам родной город потерял всякую привлекательность. Я полюбовался пароходами в порту, полной грудью надышался морским ветром, обошел все прежние ресторанчики – и больше мне делать там было нечего. Прежних друзей не осталось, родина уже не манила. Городские пейзажи выглядели картонными аппликациями. Выходит, я постарел, но дело не только в этом. И именно поэтому я, забыв на время про Токио, коротал дни в одиночестве – то полол газон, то читал книжки на веранде, то ремонтировал тостер.

В один из таких дней пришла тетушка и попросила первые несколько раз свозить брата в новую больницу. Я знал, где та находится – недалеко от моей бывшей школы. Я был свободен и не мог отказать тетушке.

– Заодно где-нибудь пообедайте, – сказала она и снабдила меня деньгами на карманные расходы. Видимо, полагала, что я теперь безработный и нуждаюсь в средствах. Ну деньги никогда не бывают лишними.

Больницу решили сменить просто потому, что от лечения в прежней толку не было. К тому же цикл глухих дней у брата стал короче. Тетушка высказала врачу все, что о нем думает, тот ответил: причина болезни – не в хирургии, а в условиях жизни семьи. Это и стало последней каплей терпения.