Полная иллюминация - Фоер Джонатан Сафран

Когда кофе прибыл, герой отпил от него очень ограниченное количество. «У него ужасный вкус», — сказал он. Это одна вещь, когда он не ест мяса, и это другая вещь, когда он принуждает Дедушку околачиваться спящим в автомобиле, но это совершенно третья вещь, когда он клевещет на наш кофе. «ТЫ БУДЕШЬ ПИТЬ ЭТОТ КОФЕ, ПОКА Я НЕ УВИЖУ СВОЕ ЛИЦО НА ДНЕ ЭТОЙ ЧАШКИ!» Я не имел в виду рычать. «Но это глиняная чашка». — «А МНЕ ПЛЕВАТЬ!» Он допил кофе. «Тебе не обязательно было его допивать», — сказал я, потому что ощутил, что он вновь начал возводить между нами Великую Китайскую стену, извлекая из штанов кирпичи. «Все о'кей, — сказал он и поставил чашку на стол. — Кофе был отменный. Вкуснятина. Я наелся». — «Что?» — «Можем идти, когда ты будешь готов». Лаптем прикидывается, подумал я. Даже парой лаптей.

На выведение Дедушки из сна ушло несколько минут. Он запер себя внутри автомобиля, и все окна были задраены. Я вынужден был звездануть по стеклу с избытком насилия, чтобы сделать его проснувшимся. Я был удивлен, что стекло не дало трещины. Когда Дедушка открыл наконец глаза, он не знал, где он находится. «Анна?» — «Нет, Дедушка, — сказал я через окно. — Это я, Саша». Он закрыл глаза веками, а веки руками. «Я тебя с кем-то перепутал». Он коснулся головой руля. «Мы в расцвете готовности, — сказал я через окно. — Дедушка?» Он сделал большой вдох и открыл двери.

«Как нам туда попасть?» — осведомился Дедушка у меня, как у сидящего на переднем сиденье, потому что, когда я в автомобиле, я всегда сижу на переднем сиденье, если только автомобиль не мотоцикл, которым я управлять не умею, хотя скоро научусь. Герой и Сэмми Дэвис Наимладшая сидели сзади и присматривали каждый за своим делом: герой жевал ногти на пальцах рук, а сука — хвост. «Я не знаю», — сказал я. «Осведомись у еврея», — распорядился он, и я осведомился. «Я не знаю», — сказал он. «Он не знает». — «Что значит он не знает? — сказал Дедушка. — Мы в автомобиле. Мы в расцвете готовности выдвигаться. Как он может не знать?» Теперь его голос был объемистым, и это напугало Сэмми Дэвис Наимладшую, которая решила залаять. ГАВ. Я спросил у героя: «Что значит ты не знаешь?» — «Все, что я знаю, я тебе сообщил. Я думал, что один из вас окажется специально подготовленным гидом с удостоверением Наследия. Я, между прочим, за удостоверение отдельно заплатил». Дедушка звезданул по автомобильному гудку, и он издал звук. БИП. «У дедушки есть удостоверение!» — проинформировал его я, ГАВ, что было достоверной достоверностью, хотя его удостоверение было для управления автомобилем, а не для поиска потерянной истории. БИП. «Пожалуйста!» — сказал я Дедушке. ГАВ. БИП. «Пожалуйста! Ты делаешь это невыносимым!» БИП! ГАВ! «Заткнись, — сказал он. — И суку заткни, и еврея!» ГАВ! «Пожалуйста!» БИП! «Ты уверен, что у него есть удостоверение?» — «Конечно», — сказал я. БИП! «Я бы не стал тебя обманывать». ГАВ! «Сделай что-нибудь», — сообщил я Дедушке. БИП! «Не это», — сказал я с объемностью. ГАВ! Он приступил к вождению, на что имел подтвержденное удостоверением право. «Куда мы направляемся?» Мы с героем сфабриковали этот запрос одновременно. «ЗАТКНИТЕСЬ!» — сказал он, и мне не пришлось переводить это для героя.

Он подвез нас к бензоторговому центру, который мы миновали по пути в отель всего одной ночью тому назад. Мы приостановились перед бензоторговым автоматом. К окну подошел мужчина. Он был очень гибкий, с подернутыми бензином глазами. «Ну?» — спросил мужчина. «Нам нужен Трахимброд», — сказал Дедушка. «У нас нет», — сказал мужчина. «Это место. Мы пытаемся его найти». Мужчина повернулся к группе мужчин, стоявших у входа в бензоторговый центр. «У нас есть что-нибудь под названием трахимброд?» Все они повысили плечи и продолжили сообщаться сами с собой. «Извиняюсь, — сказал он. — У нас нет». — «Нет, — сказал я. — Это название места, которое мы разыскиваем. Мы пытаемся найти девочку, которая спасла его дедушку от нацистов». Я указал пальцем на героя. «Что?» — спросил мужчина. «Что?» — спросил герой. «Заткнись», — сообщил мне Дедушка. «У нас есть карта», — сообщил я мужчине. «Презентуй мне карту», — распорядился я героем. Он порылся у себя в сумке. «Ее съела Сэмми Дэвис Наимладшая». — «Это невозможно, — сказал я, хотя я снова знал, что это было возможно. — Упомяни ему некоторые из других названий. Возможно, какое-нибудь в ухе и зазвенит». Бензоторговец вставил в окно свое ухо. «Ковель, — сказал герой. — Киверцы, Сокеречи». — «Колки», — сказал Дедушка. «Да, да, — сказал бензоторговец. — Обо всех этих местах я слышал». — «И вы смогли бы нас к ним направить?» — спросил я. «Конечно. Они совсем в близости. Может, километрах в тридцати удаления. Не больше. Путешествуйте сначала на север по супервею, а затем на восток, через сельскохозяйственные угодья». — «Но про Трахимброд вы ничего не слышали?» — «Скажи еще». — «Трахимброд». — «Нет, но у многих мест теперь новые названия». — «Жон-фан, — сказал я, оборачиваясь назад, — как Трахимброд по-другому назывался?» — «Софьевка». — «Вы знаете Софьевку?» — спросил я мужчину. «Нет, — сказал он, — но это звучит, как что-то похожее на то, что я мог бы знать. В том краю много деревень. Возможно, девять, а то и больше. Когда станете более ближе, осведомитесь у кого-нибудь, и он вас проинформирует, где лучше найти то, что вы расследуете». (Джонатан, этот мужчина говорил по-украински не так хорошо, но в переводе для рассказа я сделал его звучащим абнормально хорошо. Я мог бы подделать его околостандартные изречения, если бы знал, что тебя это умиротворит.) Мужчина сформировал карту на листке бумаги, который Дедушка извлек из ящика для миниатюрного бардака, где я буду держать экстрарастяжимые презервативы со смазкой, когда у меня будет автомобиль моей мечты. (Они не будут ребристыми для ее удовольствия, потому что в этом нет необходимости, если ты понимаешь, что я имею в виду.) Они собеседовались про карту много минут. «Вот», — сказал герой. Он прицелился пачкой сигарет Мальборо в бензоторговца. «Это что за чертовщина?» — осведомился Дедушка. «Это что за чертовщина?» — осведомился бензоторговец. «Это что за чертовщина?» — осведомился я. «Ему за помощь, — сказал он. — Я прочел в путеводителе, что здесь трудно достать сигареты Мальборо и что следует всюду брать с собой несколько пачек, чтобы раздавать их как чаевые». — «Что такое чаевые?» — «Это то, что ты даешь кому-то в обмен на помощь». — «О'кей, но тебя ведь проинформировали, что ты будешь расплачиваться за эту поездку валютой, а не чаем?» — «Нет, это не то, — сказал он. — Чаевые существуют для небольших вещей, как когда ты спрашиваешь дорогу или пользуешься услугами валета». — «Валета?» «Он мяса не ест», — сообщил Дедушка бензоторговцу. «О?!» — «Валет, — сказал герой, — это парень, который паркует твой автомобиль». Америка всегда оказывается величавее, чем я о ней думаю.

Было уже 7:10, когда мы вновь поехали. Нам понадобилось всего несколько минут, чтобы найти супервей. Должен признаться, что это был красивый день, с избытком света от солнца. «Он красивый, да?» — сказал я герою. «Что?» — «День. Сегодня красивый день». Он опустил стекло в своем окне, что было допустимо, потому что Сэмми Дэвис Наимладшая заснула, и поместил голову за пределами автомобиля. «Да, — сказал он. — День бесподобный». Это сделало меня гордым, и я сообщил об этом Дедушке, и он улыбнулся, и я ощутил, что он тоже сделался гордым человеком. «Проинформируй его об Одессе, — сказал Дедушка. — Проинформируй его о том, как там красиво». — «В Одессе, — сказал я, развернувшись к герою, — еще красивее, чем здесь. Тебе никогда не доводилось свидетельствовать подобной вещи». — «Я хочу про это услышать», — сказал он и раскрыл свой дневник. «Он хочет услышать про Одессу», — сообщил я Дедушке, потому что хотел, чтобы он симпатизировал герою. «Проинформируй его, что песок на ее пляжах мягче женского волоса, а вода — как изнанка женского рта». — «Песок на ее пляжах — как изнанка женского рта». — «Проинформируй его, — сказал Дедушка, — что Одесса — лучшее место, чтобы стать влюбленным и еще сделать семью». Так я героя и проинформировал. «Одесса, — сказал я, — лучшее место, чтобы стать влюбленным и еще сделать семью». — «Ты когда-нибудь влюблялся?» — осведомился он у меня, что выглядело до того странным запросом, что я ему его возвратил. «А ты?» — «Я не знаю», — сказал он. «И я», — сказал я. «Я был на краю любви». — «Да». — «На самом краю, почти любил». — «Почти». — «Но никогда, нет, не думаю». — «Нет». — «Может, мне следует поехать в Одессу, — сказал он. — Я бы мог там влюбиться. Похоже, в этом будет больше смысла, чем искать Трахимброд». Мы оба засмеялись. «Что он говорит?» — осведомился Дедушка. Я сообщил ему, и он тоже засмеялся. На душе от этого стало бесподобно. «Покажи мне карту», — сказал Дедушка. Он проэкзаменовал ее, не прерывая вождения, и я должен признаться, что это сделало его слепоту еще недостовернее в моих глазах.