Большая собака - Соломатина Татьяна Юрьевна

– Нет, – разозлилась Лидочка на Лёню за то, что собирается и ему объяснять что и как. – Не совсем, мы с ней на разных факультетах учимся. Она на стоматологическом, а я – на лечебном.

– Так, значит, ты со мной учишься! Потому что я тоже на лечебном. На шестом курсе, – ржёт парень и, схватив Лидочку за руку, тащит за стол и наливает ей полный бокал красного вина из трёхлитровой стеклянной банки.

«Да к чёртовой матери, в конце концов, этот некрепкий кофе с молоком!» – думает Лидочка и залпом выпивает холодное сладкое вино. Она долго ехала в жарком трамвае. Ей очень хочется пить, быть, наконец-то, непослушной девочкой, очень нехорошо себя вести и даже задавать глупые вопросы.

Спустя ещё бокал холодного красного сладкого вина в голове становится шумно-шумно. Ещё – и в сердце – смело-смело. Ещё – и на душе – легко-легко. Лёня что-то увлечённо рассказывает и беспрестанно хватает Лидочку за коленки. Ленка ругается с «моим Петей», во дворе грохочет музыка. Город накрывает немыслимая даже для пыльного юга жара, и холодное красное сладкое вино хочется пить ещё. И ещё. И ещё. Лидочка не может, но ей хочется. И она пьёт.

– Ленка, а где твой пёс? – спрашивает отчего-то вдруг неповоротливым языком Лидочка подругу, когда та, наконец, перестаёт метаться между домом и двором и пилить «моего Петю» за очередное что-то.

– Вильям? Да он в дальнем углу огорода привязан. Он же зверь, ты что! Только меня подпускает. Даже на моего Петю рычит, вроде как предупреждает: «Не подходи!» Можешь посмотреть издалека. Кстати, надо бы ему свежей воды налить. Нет-нет! Не вздумай. Это я себе напоминаю. Жарко. У него знаешь какая шуба? Дублёнка настоящая, а не шуба! Кожух! Ты чего так окосела-то? Ты смотри осторожней. Жара, вино холодное. Только это, Лидочка, вино, а не вода. Да ещё и дурное молодое вино. Иногда лучше водки выпить, уж поверь.

– Что ж это все со мной как с маленькой?! Я хочу и могу! Хочу и могу смотреть на собаку!

– Ну, иди, смотри, раз хочешь и можешь. Только издалека, – миролюбиво отвечает Ленка подруге.

Лидочка отмахивается от надоедливого Лёньки, который уже, кажется, желает её ничуть не меньше, чем Герочка. «Судя по состоянию его «кувшина с яблоками», – думает про себя и хихикает вслух пьяная Лидочка.

– Я пойду на пса посмотрю, понял?! А ты отстань! У меня жених есть. Даже целых два. А может, и три, но Ванька – жид. Кто ж русской Лидии разрешить выйти замуж за жида Ивана? – заявляет она Лёне и хохочет.

– Ну, сходи-сходи, освежись. День ещё длинный, да и ночь не коротка, – соглашается новоявленный кавалер. – Я пас. Вильям наш Шекспирович просто зверь. Лает и рвёт цепь так, что ну его. Я даже издали любоваться не имею желания. Сейчас сама убедишься, Лидочка.

Девушку передёргивает.

– Для кого Лидочка, – пищит она внезапно противным голоском, морща лобик, – а для кого Лидия Фёдоровна Юсупова. Ага?..

– Чего? – недоумевает Лёня.

– Того! Ты что, «Пять эпизодов из жизни Берегова»^[26] не читал?

– Начитанная? – шутливо спрашивает старшекурсник, но в маленьких бесцветных глазках его загораются злобные огоньки. – Мы тут все пересыпские, в школе фасона «шлях до вьязныци»^[27] учились, так что…

– Не сильно выпендривайся? Это я ещё не сильно. Сильно будет, когда я задам тебе глупый вопрос.

– Это какой же? – насмешливо уточняет Лёня.

– О коллапсе звезды и превращении её в чёрную дыру! Съел?! Так что ты пока размышляй, чего бы такого умного ответить на мой глупый вопрос, а я пойду смотреть на Вилю, пока остальные не вернулись. Что-то долго купаются.

Перемещение тела в липком тягучем пространстве жары даётся Лидочке с трудом. В тени тента всё легко и возможно. Тут же, под солнцем, девушке кажется, что она резко уплотнилась, отяжелела и весит тонну. Или даже две тонны. Где-то в поддиафрагмальном пространстве внезапно начинаются неприятные волнения.

– Лидочка, ты себя хорошо чувствуешь? – окликает девушку Лёня. – Если охота блевать, звезда, цивилизованный туалет есть в доме. На дворе только чёрная дыра, – гогочет Лёнчик.

– Я туда, на огород, – не обернувшись, бурчит Лидочка, не привыкшая к такому громогласному объявлению всего, что касается физиологии.

«Только последний дурак может сказать слово «блевать» молодой интеллигентной девушке, которая хочет… блевать. Ещё и мои слова украл, чтобы меня же ими и высечь, гад!» – думает Лидочка, с трудом ворочая мысли. Она с неожиданной для незнакомого ей бессознательного состояния ног прытью доносится до дворового нужника, и её щедро, обильно рвёт холодным красным сладким вином. Мгновение спустя ей ещё хуже. Но уже от запаха, источаемого отверстием. «Как неудобно! – стесняется Лидочка. – Ну вот, края облевала. Как стыдно!» Обеспокоенно взирает она на отверженное организмом, пытаясь сфокусироваться. «И как тут омерзительно, мама дорогая! И дерьмища-то сколько вонючего, и я тут ещё…» Не додумав, она не то выползает, не то вываливается из дощатого криво сколоченного домика. «Я медуза. Медуза на линии ленивого прибоя. Прибой то облегчит муки, то забудет про жалкий кусок желе, подсыхающий на не омываемом водами песке. Водами времени…» – хихикает девушка, и её ещё раз тошнит. Она подползает под старую яблоню. «Тень, тень… Спасительная тень. Я – ползущая медуза. Меня бросает то в жар, то в ещё больший жар. Моё время замедляется, частота моих колебаний уменьшается, я краснею, как те фотоны, и вот-вот приближусь к горизонту событий…^[28] Зачем же я нажралась, как свинья?! Мамочка предупреждала! Хочется, чтобы водой кто-то окатил. Холодной. Хорошо, что они меня не видят». С «цивильной» части двора сквозь пелену слышатся голоса и музыка. «Как будто полные уши ваты напихали. Надо быстренько прийти в себя и вернуться, как ни в чем не бывало. Где бы умыться только?..»