Большая собака - Соломатина Татьяна Юрьевна

Лидочка вяло бредёт куда-то дальше, в глубь огорода, и вдалеке, у забора, ей вдруг чудятся блики воды. Блики, что резвятся на водной глади в солнечные дни. Такое маленькое озерцо. Очень маленькое озерцо, полное весёлых маленьких бликов. «Сейчас доберусь, умоюсь и голову себе оболью. Что там у них? Почему вода? Ленка кричала «моему Пете», чтобы набрал в колодце и полил огурцы, раз он такой мудак, что шланг не может подключить. Ох, ну их! Только бы добраться до спасительного, призывно бликующего водоёма… «Генка-колхоз», обожающий уродство, непременно бы начал меня рисовать, будь он здесь. Я как раз очень похожа на «Постоянство памяти».^[29] Я желеобразная, из меня вырываются фонтаны дряни, я истекаю липким потом и грязью. Мне гадко. Я – гадкая. И как раз коричневый, дерьмовый фон. Я наверняка вляпалась, блюя в нужнике, в человеческое дерьмо. Хуже нет дерьма, чем человеческое. Да ещё и чужое. Я кувыркаюсь в дерьме, и Генка пишет это в режиме реального времени, как паскудный импрессионист-извращенец. Только это не рассвет с лодочками,^[30] а дерьмо с Лидочкой. И где-то вдали небо любит горизонт. Какие красивые слова в моей медузьей голове, и как омерзительно у меня во рту, в желудке и везде».

Лидочка добирается до углового подзаборья и окунает свою плохо соображающую голову в озерцо с водой. Напивается из него, умывается оттуда же, остатки озера выливает себе на голову и впадает в бессознательное состояние.

Приходит в себя оттого, что кто-то протирает ей потный липкий лоб какой-то шершавой плотной тряпкой. Рррраз. Дввва. Тррри. От этих ритмичных тугих массажных протираний становится значительно легче. Пахнет ванилью.

– Ой, спасибо! Спасибо! Простите, мне так неловко! Я сама виновата, я никогда ещё не пила так много холодного красного сладкого вина на жаре. Если честно, совсем никакого даже мало не пила. Даже наливку не пила из напёрсточных красивых стопок, у одной маленькая трещинка в дне. Только газировку из будки, да и ту без сиропа. А тут вино такое сладкое, красное и холодное. Вот Маринка, та всегда пила с сиропом и, наверное, может пить много холодного красного сладкого вина. И пьет с мамой наливку. А я – нет. Вы простите, я всё уберу! – извиняется Лидочка, силясь поднять веки.

Внезапный спаситель не отвечает, а только протирает и протирает Лидочкин лоб. Ррраз. Дввва. Тррри.

– О, как хорошо! Спасибо! – Лидочка с трудом разлепляет глаза и видит огромную лохматую пегую… корову. Корова пахнет тёплой шерстью, ванилью, зелёными абрикосами, морскими свинками, свежескошенной травой, высушенным на улице в ветреный день льняным пододеяльником, арбузом и снегом, новорожденным молочным младенцем, белой акацией, болотной ряской, пшеничным самогоном, дедушкиными руками и нагретым солнцем ракушняком.^[31] Всем тем по отдельности, что не умеющие нюхать вкусно люди называют «запахом псины». Корова сочувственно смотрит на Лидочку огромными карими, слишком умными для коровы глазами и ласково говорит:

– Р-р-р… – И лижет в нос.

– Ты не корова! Ты – Виля, да? Очень приятно познакомится. Я – Лидочка. Прости, что разлила твой тазик воды, – извиняется она и треплет пса по мощной шее из положения ниц.

– Ты прости, что я утратила человеческий облик. Я теперь горькая пьяница, Виля. Чёрная дыра, и не отсвечиваю. Алкоголичка, как «Ванька-жид». Кроме того, что я вылила себе на голову твой тазик, я ещё и облевала туалет твоей хозяйки. Там, правда, и без меня было не очень-то, что не извиняет меня ни в коей мере. – Лидочка обнимает пса за мощную шею и, подтянувшись на ней, садится.

– Здоровая у тебя выя. Спасибо тебе ещё раз. И на кого я сейчас похожа? На свинью я похожа. Надо принять приличный вид и пойти к людям, да?

Виля смотрит на девушку, наклонив голову набок. Выражение его морды выражает сомнение в том, что надо идти к людям.

– Лидка!!! – раздаётся голос Ленки. Только Лидочка собралась было откликнуться, как…

Автор в очередной раз отдаёт на отсечение руку, уцелевшую во время истории с Диком, что московская сторожевая Виля сделал Лидочке глазками: мол, что, мать, попала? Ухмыльнулся краешком своей чёрной собачьей губы и негромко призывно залаял – мол, не переживай, хозяйка, тут твоя гостья.

– Господи! Да он пьяных ненавидит ещё больше, чем просто людей! Как ты умудрилась? Хорошо, что он тебя не загрыз! – пугается Ленка.

– Он мне оказал первую медицинскую помощь. – Лидочка гладит пса по голове и за ушами.