Сволочи - Кунин Владимир

— Для работы нашей авиации дальнего действия австрийско-итальянское направление закрыто наглухо! Именно из-за этой базы!.. — нервно сказал авиационный генерал.

— Расположена база в восточной части Австрии, район «Венцель Альпе». — Михаил Михайлович показал это место на карте. — Высота порядка двух тысяч метров. Сверху превосходно защищена большим ледово-скальным навесом... Все подходы снизу — охраняемы и электрифицированы. Ложные проходы — минированы... Две попытки нашей службы подойти к этой станции снизу кончились печально... Чему вы улыбнулись, Антон Вячеславович?

— Виноват... Но услышать от вас — автора такой грандиозной идеи, как наша школа, слово ПЕЧАЛЬНО — более чем забавно...

— Вас что-то не устраивает, Антон Вячеславович? — без малейшего раздражения в голосе спросил Михаил Михайлович.

— Еще раз прошу прощения. Слушаю вас внимательно.

— Теперь мы должны сделать попытку подойти к этой базе сверху. Так сказать, силами выпускников уже вашей школы...

— Это прямое поручение Верховного, Антон Вячеславович, — сказал генерал-полковник в штатском. — А теперь представьте себе всю меру ответственности за выполнение этого задания.

— Я хотел бы представить себе — есть ли у них хоть один шанс выбраться оттуда после выполнения задания, товарищ генерал-полковник... Конечно, если кто-то из них останется в живых.

Вопрос повис в воздухе. Все промолчали... Тишину нарушил голос генерал-полковника в штатском:

— Составьте подробный список необходимого оружия и снаряжения.

— На задание они пойдут со своим оружием, — сказал Вишневецкий. — Оно у них пристреляно, снаряжение подогнано, проверено, скомплектовано... Холодное оружие отформировано по руке каждого, количество свинца в рукоятках собственноручно вывешено... Так что не будем лишать их последнего удовольствия — пользоваться тем, к чему они так привыкли за последние пять месяцев.

* * *

ГОРЫ. ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ДНЯ. У САНЧАСТИ БАТАЛЬОНА ОХРАНЫ НКВД

Солнце уже почти зашло за горы. Лишь снежные вершины Алатау еще были окрашены оранжево-кровавым светом...

У крыльца батальонной санчасти стоял «виллис» Вишневецкого.

Сам полковник, как был на совещании в Народном Комиссариате в строгом костюме, так и здесь, в горах, стоял вместе с женой Машей у своего автомобиля. Только рубашка была расстегнута и галстук приспущен. Ехал наверх, в свою школу, а по дороге — к жене заглянул...

Попытался было сесть за руль, но Маша остановила его:

— Не уезжай, Антоша. Мне бы с тобой еще поговорить нужно...

Вишневецкий нервно курил, часто затягивался:

— Не могу, Машуня... Настали мои судные денечки. Не знаю, простит ли меня судьба за то, что я теперь должен буду сделать?..

Маша все поняла, Спросила испуганно:

— Что?.. Уже?

— Да. Начинаю готовить первую группу к отправке.

— Боже мой... — простонала Маша. — И ты думаешь...

— Я не хочу ни о чем думать! — Вишневецкий зло затоптал окурок. — Я их даже пожалеть не имею права! Просто пожалеть... — Поцеловал Машу, сказал тихо и горестно: — Только ты у меня...

— Не только, — с трудом проговорила Маша.

— Пашка — не в счет. Пашка всегда рядом.

— Я не о Паше... — усмехнулась капитан Вишневецкая. — Беременна я, Тоша...

Полковник растерянно посмотрел ей в глаза, притянул к себе, нежно обнял, прошептал ей на ухо:

— Милая моя... Родная... Солнышко мое единственное!.. Господи! Да кто же все так сбалансировал на этом проклятом белом свете?..

* * *

НОЧЬ. ГОРЫ. ШТАБНОЙ ДОМИК ДИВЕРСИОННОЙ ШКОЛЫ

В штабе трое — Вишневецкий, дядя Паша и Котька-художник.

— Сообрази себе группу из семи пацанов. Ты их лучше знаешь, чем мы, — говорит Вишневецкий Котьке-художнику.

— М-гу. — Костя кивает головой.

— И прикинь, что тебе может еще пригодиться кроме штатной комплектации. Исходя из характера задания, — говорит дядя Паша.

— М-гу. Как летим?

— На нашем ЛИ-2 до Ташкента, там посадка, дозаправка. И в Мары. Там вас будет ждать дальний бомбардировщик ПЕ-8 из хозяйства Голованова.

Котька-художник посмотрел прямо в глаза Вишневецкому:

— Если эта база — такая сильная заслонка для нашей АДД, почему вы думаете, что нас не собьют еще на подходе к ней?

— Как только пересечете линию фронта, на вашей машине начнет пульсировать специальный прибор — «Я — свой!». Код меняется каждые тридцать шесть часов. Когда будете вылетать, ваш самолет получит последнюю немецкую кодировку и под ее защитой выведет вас на цель...