Норвежский лес - Мураками Харуки

— Да ничего. У меня времени всегда вагон.

— Так много свободного времени?

— Так много, что с удовольствием с тобой бы поделился, чтобы ты выспалась.

— Она улыбнулась, подперев подбородок рукой, посмотрела мне в лицо.

— Ты такой заботливый.

— Да дело не в заботе, просто время девать некуда, — сказал я. — Слушай, а я ведь в тот день тебе домой звонил, кто-то другой трубку взял и сказал, что ты в больницу пошла, случилось что-то?

— Ко мне домой? А откуда ты мой номер знаешь?

— В студотделе справки навел. Это же любой может.

Она понимающе кивнула пару раз и опять затеребила браслет.

— Ясно. Мне такое и в голову не приходило. Так ведь и твой телефон можно было узнать, наверное... Я про больницу тебе в другой раз расскажу, ладно? Я сейчас не хочу об этом. Извини.

— Да ладно, это я не в свое дело суюсь тут.

— И вовсе нет. Просто я сейчас замучалась очень. Замучалась, как обезьяна под дождем.

— Пошла бы домой, поспала, — предложил я.

— Нет, не хочу еще спать. Пошли, походим? — сказала Мидори, наблюдая за выражением моего лица.

Мидори привела меня к школе для девочек, в которую она ходила в старших классах, находящейся в нескольких минутах ходьбы от станции Ёцуя.

Проходя мимо станции Ёцуя, я вдруг вспомнил свои бесконечные прогулки с Наоко.

Если подумать, отсюда все и начиналось. Я подумал, что моя жизнь ведь сложилась бы совсем иначе, не столкнись я совершенно случайно тогда с Наоко на центральной линии метро. И тут же поправился, что пусть бы мы и не встретились тогда, в результате все могло бы кончиться тем же. Встретились мы с Наоко, наверное, потому что должны были встретиться тогда, а не встретились бы в тот день, все равно столкнулись бы где-то еще. доказательств тому не было, но такое у меня было чувство.

Мы с Мидори сели на скамейку и посмотрели на здание школы, в которую она ходила.

Здание было обвито лозой дикого винограда, а на краю крыши отдыхали от полета голуби. Здание было старое и весьма колоритное. Во дворе рос огромный вяз, а рядом с ним в небо поднимался белый дым, и в и в лучах еще по-летнему светившего солнца дым казался еще более рассеянным.

— Знаешь, что это за дым, Ватанабэ? — вдруг спросила Мидори.

— Не знаю.

— Это женские прокладки сжигают.

— Кхм, — только и вырвалось у меня. Больше ничего на ум не приходило.

— Прокладки, тампоны, — улыбалась Мидори. — Школа же для девочек, все эти дела в туалете в урну бросают. А дворник их собирает и сжигает в печке. Вот от этого такой дым.

— Печальная история, как послушаешь.

— Ага, я тоже, когда смотрела из окна в классе на этот дым, всегда об этом думала. Что это печально. У нас в школе, если средние и старшие классы вместе сложить, где-то тысяча человек училось. У некоторых девочек месячных еще нет, поэтому, считай, где-то девятьсот, из них у одной пятой месячные, выходит где-то сто восемьдесят. Получается, что в день сто восемьдесят человек выбрасывает прокладки в урну, так?

— Ну, где-то так, я вообще-то считать не очень люблю.

— Но это же целая куча! Сто восемьдесят человек же! Представляешь, что будет, если это все собрать и сжечь?

— Да вообще-то не могу вообразить.

Ну как я мог это представить? Некоторое время мы вдвоем смотрели на этот белый дым.

— Честно говоря, не хотела в эту школу ходить, — сказала Мидори, качая головой. — Я в простую государственную школу хотела. Куда самые простые люди ходят. Хотела веселого беззаботного детства. Но из-за тщеславия моих папы с мамой пришлось поступить сюда. Так ведь бывает, если в начальной школе учишься хорошо? Учитель говорит : «С такой успеваемостью она не может не поступить». Вот я и поступила. Шесть лет проходила, но без охоты совершенно. Шесть лет только и думала, как бы поскорей ее закончить. Мне даже грамоту дали, за то что опозданий и прогулов не было. Хотя так мне эта школа не нравилась. А знаешь, почему?

— Не знаю.

— Потому что не любила школу смертельно. Поэтому назло ни дня не прогуливала. Не хотела проигрывать. Боялась, что стоит раз проиграть, и все, потом покатишься по наклонной. даже когда температура была 39 градусов, чуть не ползком в школу шла. Учитель говорил : «Мидори, ты не заболела?», а я врала, что все нормально, и терпела. Мне потом грамоту за отсутствие прогулов и словарь французского языка подарили. Я поэтому в универе немецкий выбрала. Чтоб я ихними подарками пользовалась, подумала, да ни за что! Это чушь бы какая-то получилась.