Госпожа яблок - Кетро Марта

Но когда Марк заговорил, он сказал совсем не то, чего она боялась:

– Ты молодец, Мардж, я горжусь тобой. Нужно быть ужасно смелой, чтобы прекратить делать то, что делала последние годы, и перейти на новый уровень, подняться над ремеслом и заняться Творчеством. – Он произносил это слово с явным нажимом.

Мардж думала примерно так же, но слегка обиделась на неуважение к её труду и неловко рассмеялась:

– Ну, мои книжки не совсем уж бездарны, правда?

– Конечно, дорогая, ты отличный рассказчик и могла бы всю жизнь развлекать женщин историйками о любви. Но это не Творчество.

– А что такое творчество?

– О, это создание целого мира, погружение в иную реальность, из которой невозможно выйти прежней. Не трусь! – он торжественно поцеловал её в лоб.

– Спасибо, Марк, – почти искренне ответила она и отошла к другим гостям.

Энн, как всегда на вечеринках, стояла рядом с мужем – они всюду ходили вместе и, даже беседуя с другими людьми, держались за руки. Со стороны это казалось проявлением большой любви, но только некоторые друзья, вроде Мардж, знали, что виной всему невроз Энн. Она была ревнивой и тревожной настолько, что теряла самообладание, едва Феликс засматривался на незнакомку или выпивал лишний стаканчик виски в гостях. Он уважал особенности психики своей талантливой жены и соблюдал правила игры – тем более, когда Энн работала, он был совершенно свободен и мог развлекаться напропалую.

Энн писала длинные исторические романы, со множеством достоверных деталей и богатой культурной подложкой – разбуди её ночью и спроси, как выкроить аутентичный елизаветинский воротник, ответит не задумываясь. Иногда, впрочем, она безбожно путалась в самых простых вещах, героиня могла в начале романа быть блондинкой, а к концу небрежно откинуть с лица прядь цвета воронового крыла. Забавно, что редакторы, потрясённые энциклопедическими знаниями автора, часто пропускали такие ляпы (тем более Энн дралась из-за каждой правки как тигрица), а читатели, наоборот, находили и шумно радовались. Один из них написал в сети, что давно уже покупает романы госпожи Редкинд только ради удовольствия наблюдать необъяснимые метаморфозы персонажей – изменение цвета глаз, роста, а то и пола: зеленщик ненароком превращался в зеленщицу, которая как ни в чём не бывало продолжала разговор, начатый её мужским воплощением двадцать страниц назад.

Маленькая поджарая Энн по-своему любила Мардж, считала её добродушной толстушкой без Искры Божьей, зато не претендующей ни на славу, ни на Феликса. Наличие у Мардж писательских амбиций оказалось неприятной неожиданностью.

– Милая, ты, конечно, обязательно должна попробовать и всё такое, но умоляю, не мучай себя! Дай слово: если ничего не получится, ты вернёшься к нам через три месяца. Не хватало ещё тебе впасть в депрессию.

– Что делать, даже слоны иногда беснуются, – раздраженно повела круглым плечом Мардж.

– Не загоняй себя, малышка, – Энн вдруг всхлипнула и порывисто обняла её.

Мардж была тронута. Но Феликс ни с того ни с сего начал усиленно подмигивать ей из-за спины жены и пришлось срочно отойти, Энн эти вещи чувствовала затылком.

Крис пришёл со славной молоденькой барышней, слушательницей литературных курсов, которая смотрела на настоящую богему, приоткрыв нежный рот. Мардж знала Криса дольше всех, с университета. Они немного дружили и даже переспали пару раз, но потом кое-что изменилось. У Мардж вышла первая книжка, она чувствовала себя на седьмом небе, но Крис, до этого снисходительно высказывавшийся о её повестушках, вдруг опубликовал в студенческой газетке разгромную рецензию. Поскольку другие критики не заметили дебюта молодого автора, целых два месяца статья Криса оставалась единственным печатным откликом, и Мардж с небес рухнула прямиком в депрессию. Возможно, та история положила начало её хронической неуверенности в собственных силах. Тогда, прочитав газету, Мардж кинулась искать Криса. Её терзал только один вопрос, который она выдохнула, найдя приятеля, наконец, в библиотеке:

– Почему? Почему ты раньше не сказал мне, что всё так плохо?!

Библиотекарь шикнул на неё, как на курицу, и Мардж потянула Криса в коридор. Студенты, занимавшиеся за соседними столами, дружно отвели глаза и навострили уши, но Крис заговорил, только когда они вышли из здания.

– Детка, ты мне друг, но истина дороже! Когда я прочитал все твои розовые карамельные рассказики один за другим, то понял: тебя нужно спасать. Ты не без таланта, это понятно, но стоишь на лёгком пути, ведущем в никуда.