Без крови - Барикко Алессандро

Наконец раскаты невероятно длинной очереди стихли. И внезапно — голос какого-то парня:

— Опусти ружье, Рока.

Мануэль Рока повернул голову. И обнаружил Тито, в нескольких метрах от себя. В руках у него был пистолет, наставленный на Року.

— Брось ружье и не двигайся.

Снаружи долетела еще одна очередь.

Но парень не шевельнулся, все так же стоя с пистолетом в руках. Под градом пуль оба, недвижные, смотрели друг на друга, словно были одним живым существом, переставшим дышать. Мануэль Рока, полулежа, устремил взгляд прямо в глаза парня, стоявшего без всякого прикрытия. Он пытался понять, мальчишка перед ним или солдат, тысячный бой это для него или первый, управляет ли пистолетом мозг или слепой инстинкт. Рока заметил, что ствол пистолета неуловимо дрожал, словно выписывая в воздухе мелкие закорючки.

— Спокойно, парень, — произнес он.

И медленно положил ружье на пол. Затем ударом ноги отправил его на середину комнаты.

— Все в порядке, парень.

Тито глядел на него в упор.

— Молчать, Рока. И не двигаться.

Еще одна очередь. Эль Гурре действовал методично. Парень подождал, пока стрельба не кончится, не опуская ни ствол, ни взгляд. Когда установилась тишина, он посмотрел в сторону окна:

— САЛИНАС! Я ЕГО ВЗЯЛ. ПРЕКРАЩАЙТЕ ОГОНЬ, Я ЕГО ВЗЯЛ.

И спустя мгновение:

— ЭТО Я, ТИТО. Я ЕГО ВЗЯЛ.

— Он сделал это, мать твою, — сказал Салинас.

Эль Гурре изобразил на лице подобие улыбки. Он уставился на ствол автомата, точно вырезал его сам, из ясеневой ветки, на досуге.

Тито искал их глазами сквозь оконное стекло.

Мануэль Рока медленно приподнялся — ровно настолько, чтобы прислониться к стене. Он думал об оставшемся в кармане брюк пистолете, тяжесть которого ощущал. Заряжен или нет? Рока пытался вспомнить. Он коснулся пистолета рукой. Парень ничего не заметил.

— Пошли, — приказал Салинас. Они обогнули штабель дров и направились прямо к дому. Салинас шел слегка сгорбившись, подражая герою какого-то фильма. Он выглядел смешно, как и все мужчины на войне, не отдавая себе в этом отчета. Оба уже пересекали площадку для молотьбы, когда в доме раздался пистолетный выстрел.

Эль Гурре пустился бегом и, поравнявшись с дверью, распахнул ее ударом ноги.

Ударом ноги он высадил дверь в хлев, тремя годами раньше, и нашел свою жену повешенной на стрехе, а двух дочерей — с обритыми головами, с бедрами, залитыми кровью.

Он распахнул дверь ударом ноги, вбежал и увидел Тито с пистолетом, направленным в угол комнаты.

— Я не мог иначе. У него пистолет.

Эль Гурре посмотрел в угол. Рока лежал на спине с окровавленной рукой.

— По-моему, у него пистолет, — повторил парень и добавил: — Спрятан где-то.

Эль Гурре подошел к Роке. Он поглядел на рану. Потом — в лицо лежащему:

— Привет, Рока.

Он поставил ботинок на простреленную руку и надавил. Рока застонал от боли и завертелся. Пистолет выпал из кармана. Эль Рурре, нагнувшись, подобрал его.

— Классно, парень, — проговорил он.

Тито кивнул. Он сообразил, что все еще держит руку вытянутой, а пистолет — направленным на Року. Опустил пистолет. Занемевшие пальцы стали отходить. Тито чувствовал боль в руке, как если бы расшиб кулак о стену. Спокойно, подумал он.

Нине вспомнилась песенка, которая начиналась так: «Считай облака, и время пройдет». Дальше было что-то про орла. А заканчивалось все счетом от одного до десяти. Но никто не мешал продолжать до ста, до тысячи. Однажды Нина досчитала до двухсот сорока трех. Она решила, что теперь может выйти отсюда и посмотреть, кто эти люди, чего хотят. Споет песенку до конца и выйдет посмотреть. А если не откроет крышку люка, то закричит, и отец заберет ее. Но она осталась лежать на боку, с ногами, подтянутыми к груди, с туфлями, прислоненными друг к другу, с щекой, ощущавшей холод земли сквозь грубую шерсть одеяла. Слабым голоском она затянула песенку: «Считай облака, и время пройдет».

— Ну вот и встретились, доктор, — промолвил Салинас.

Мануэль Рока молча смотрел на него. Рука его была наспех перевязана какой-то тряпкой. Рока сидел в центре комнаты, на деревянном ящике. Рядом, сжимая автомат, стоял Эль Гурре. Тито поставили охранять дверь, чтобы никто не зашел снаружи. Время от времени он возвращался в комнату — посмотреть, что происходит. Салинас ходил взад-вперед. Между пальцев — зажженная сигарета. Французская.

— Вы знаете, что из-за вас я потерял много времени? — спросил он.