Шаги по стеклу - Бэнкс Иэн

— Разреши доставить тебя на отведенные вам этажи, — холодно процедил сенешаль.

Квисс понял, что ему не оставляют выбора; он вошел в лифт вместе с сенешалем и почти всей свитой, и его подняли наверх, высадив несколькими этажами ниже игрового зала. За все время никто не произнес ни звука.

С тех пор он не раз пытался отыскать либо того служку, либо саму комнату, но безуспешно. Видимо, коридоры в этой части замка срочно перестроили: в последнее время там постоянно велись какие-то работы. Впрочем, он не сомневался, что отныне та дверь всегда будет заперта.

Он не стал посвящать в эту историю Аджайи. Ему было приятно знать хоть что-то, чего не знает она. Пусть она занимается чтением, пусть сетует на то, что название этой загадочной планеты вырезано; зато ему оно известно!

Квисс выложил последнюю пустую костяшку. Теперь оба неотрывно смотрели на замысловатый узор из уложенных стык в стык прямоугольников, как будто чего-то ждали. Потом Квисс вздохнул и вознамерился сгрести их в кучку, чтобы перемешать для следующей партии. Он надеялся уговорить Аджайи сделать еще одну попытку, прежде чем прерываться на еду или чтение. Аджайи подалась вперед и уже выставила руку, думая дать понять, что не станет начинать новую партию. И вдруг она поняла, что домино застыло в неподвижности. Квисс старался оторвать пустышки от стола и злился, что ничего не выходит.

— Да что же... — начал он и примерился было ухватить столешницу, но Аджайи удержала его руку.

— Постой! — сказала она, глядя ему в глаза. — Возможно, это означает...

Старик все понял; он резко поднялся со стула и направился в душный, ярко освещенный игровой зал, чтобы вызвать служку. Вернувшись на балкон, он увидел, как Аджайи с улыбкой изучает рисунок из черных точек, постепенно всплывающий на гладких костяных пластинках.

— Вот видишь! — торжествующе воскликнул Квисс и опустился на стул, утирая пот со лба. Аджайи радостно кивнула.

— Ну и ш-шарища, — раздался тонкий пришепетывающий голосок.

— Ты сегодня быстро, — откликнулся Квисс, когда из игрового зала появился коротышка в одежде официанта.

— Приш-ш-шел с-с-спросить, что вы ш-ш-шелае-те на обед. Но могу и ответ отнести, если прикаш-ш-шете.

Аджайи не могла скрыть улыбку, хотя понимала, что смеяться над его говором не следует.

— Да, сделай одолжение, — попросил Квисс. — Ответ таков... — На всякий случай он посмотрел на Аджайи, и та ободряюще кивнула. — «...оба исчезнут в радиоактивном пожаре». Запомнишь?

— «Оба исчезнут в радиоактивном пош-ш-шаре». С-с-сапомню. Пос-с-спешу долош-ш-шить.

Создание засеменило обратно в игровой зал, опустив голову и твердя ответ себе под нос. Начищенные синие сапожки отражали свет рыбы, плавающей в стеклянном полу; на тот миг, когда оно проходило мимо часов, звук голоса и шагов странным образом, словно демонстрируя эффект Допплера, изменился.

— Ну что ж... — Квисс откинулся на спинку стула, с глубоким вздохом сцепил руки за головой и закинул ногу на балконные перила. — Вдруг на этот раз мы угадали? Как ты думаешь?

В ответ Аджайи с улыбкой пожала плечами:

— Будем надеяться.

Квисс презрительно фыркнул от такого малодушного неверия и стал оглядывать белую равнину. Мысленно он вернулся в тесную комнату во чреве замка. Какой смысл в существовании той дыры, планеты с нелепым именем и связующего звена между ними? Откуда берется способность влиять на поступки тех людей? (Он нехотя отказался от мысли, что такая загадочная способность открылась только у него.)

Он терялся в догадках. Встречая своих знакомцев-служек, он пытался выведать у них еще и эту тайну замка, но до сих пор ничего не добился ни угрозами, ни посулами. Их кто-то запугал, не иначе.

Еще один вопрос не давал ему покоя: сколь неизменен состав обитателей замка? Возможно ли, например, организовать здесь заговор? В конце-то концов, по какому праву сенешаль остается единоличным правителем? Каким образом он получил такую власть? Насколько внимательно два враждующих стана Войн следят за происходящим в замке?

Не страшно, что ответов пока не находилось; по крайней мере, эти вопросы давали ему пищу для размышлений, отличную от надоевших игр. А вдруг существует какой-то другой выход? Кто его знает — но вдруг; нельзя же думать, что порядок вещей раз и навсегда определен и неизменен. Этот урок он усвоил давным-давно. Даже традиции со временем меняются. Может статься, не за горами какое-нибудь изменение, поворот-все-вдруг. Сомнений нет, когда-то замок был таким, каким задумали его зодчие: в нем скорее всего обитали люди, он не обваливался и не крошился, служил не только тюрьмой, но и крепостью... Однако Квисс явственно ощущал, что теперь здесь витает дух упадка и дряхлости; стоит только подобрать верный ключ — или оружие — и замок можно брать голыми руками. Сенешаль грозен только с виду; об остальных и этого не скажешь. Квисс был уверен: центральной фигурой в замке остается он сам — ну, пожалуй, наравне с женщиной. Здесь все существовало ради них, все вращалось вокруг них, все приобретало смысл только в их присутствии, и это само по себе тоже было равносильно власти (и давало хоть какое-то утешение: он любил ощущать — как это было во время Войн — свою принадлежность к элите).

Аджайи не могла решить, что лучше: дождаться маленького официанта с обедом или же взяться за книгу. Сейчас она читала удивительное повествование о некоем человеке, о воине родом с какого-то острова близ одного из полюсов той планеты; звали его Греттир, если можно было доверять переводу. Он был очень храбрым, только боялся темноты. Эту историю она намеревалась дочитать до конца, независимо от того, как будет оценен их ответ. Что бы там ни было, она не надеялась на скорые перемены.

Они сидели молча, погрузившись каждый в свои мысли, когда из глубины ярко освещенного игрового зала, из дрожащего от жары воздуха тонкий голосок прошелестел:

— Мне очень ш-ш-шаль...

У паба «Бельведер», расположенного на Пен-тон-стрит, прямо на тротуаре поставили стол, который загораживал вход в подвал. Не иначе как ожидается машина с пивоваренного завода, подумал Грэм. Этот деревянный стол с пластиковой столешницей напомнил ему стул у выхода из колледжа — точно так же застывший на страже.

Он уже почти одолел пологий, застроенный домами холм; если дорога и шла еще в горку, то это совсем не ощущалось. Вдоль Пентон-стрит изредка проезжали машины, но эта улица казалась совсем тихой по сравнению с оживленной Пентонвилл-роуд, которая осталась позади. Грэм посмотрел на другую сторону, обвел глазами какие-то магазины и кафе. Казалось, этот квартал не может сам для себя решить, пришел ли он в упадок или еще держится.

В ногах Грэма запуталась свежая газета «Сан», принесенная откуда ни возьмись порывом пыльного ветра. Он высвободился из бумажных пут, и газета безжизненно распласталась на ограждении тротуара. Грэм улыбнулся, вспоминая, с каким презрением отзывался Слейтер о читателях «Сан». Прекрасный был денек, подумал Грэм, когда — всего каких-то две недели назад — они выбрались в Гайд-парк. Слейтер перед тем решил, что им нужно почаще бывать на природе, поскольку летом все трое оставались в городе; а в пятницу предрек, что суббота будет жаркой и солнечной, — так оно и вышло.

Слейтер пригласил Грэма, Сэру и молодого человека, который, как понял Грэм, был его последней пассией, — крепкого коротышку по имени Эд, только что отслужившего в армии. Эд явился в шортах из обрезанных джинсов и в зеленой армейской футболке. Он сидел на траве и медленно читал роман Стивена Кинга.

По инициативе Слейтера они завели разговор о том, на что каждый из них потратил бы деньги, если бы выиграл миллион фунтов. Сэра отказалась говорить на эту тему: сказала, что никогда в жизни ничего не выигрывала. Эд после долгих раздумий предположил, что купил бы паб где-нибудь за городом и шикарную машину. Слейтер предложил другой грандиозный план, как потратить хотя бы часть денег: поехать на юг Соединенных Штатов, нанять самолет-кукурузник и сговорчивого пилота, наполнить баки смесью соуса чили с несмываемой черной тушью, а потом пролететь над общим собранием Ку-клукс-клана. То-то поплачут эти ублюдки, то-то почешутся! Bay!

Грэм решил, что потратил бы шальные деньги на создание уникального произведения искусства... например, карты Лондона, где был бы изображен каждый переулок, каждый дом, и на этой карте черной — кстати! — тушью можно было бы обозначить маршрут, пройденный в отдельно взятый день каждым жителем Лондона, какой бы способ передвижения тот ни избрал: поезд, метро, автобус, машину, вертолет, самолет, инвалидную коляску, катер или пару собственных ног.

Сэра засмеялась, но по-доброму. Эд счел, что такое неосуществимо, Слейтер обозвал этот план занудством и добавил, что такую карту разглядывать будет ужасно скучно, даже если сделать ее цветной и (или) прочертить маршруты разным цветом; да и вообще, его собственная идея, мол, была лучше по всем статьям. Грэму показалось, что Слейтер выпил лишнего, поэтому он не стал возражать, а лишь с понимающей ухмылкой выслушал его тираду. Он лишь на мгновение повернулся к Сэре, которая ответила ему улыбкой.