Доктор Фишер из Женевы, или Ужин с бомбой - Грин Грэм

– Он шутит, – сообщила нам миссис Монтгомери.

– Может, и шучу. Вы это выясните в конце ужина. Разве игра не стоит свеч? Смерть не наверняка вам грозит, даже если ваш выбор падет на опасную хлопушку, и я даю вам честное слово, что чеки во всех случаях там лежат. На два миллиона франков.

– Но, послушайте, если кто-нибудь умрет, – сказал Бельмон, часто моргая, – это же будет убийство.

– Но почему же убийство? Вы все тут будете свидетелями. Нечто вроде русской рулетки. Даже не самоубийство. Мистер Кипс, я уверен, со мной согласится. Тот, кто не желает играть, пусть сейчас же выйдет из-за стола.

– Я-то уж безусловно не буду играть, – сказал мистер Кипс. Он огляделся вокруг в поисках поддержки, но ее не нашел. – И отказываюсь быть свидетелем. Будет большой скандал, доктор Фишер. Это самое меньшее, что вам грозит.

Он встал из-за стола, и когда его горбатая фигура зашагала между кострами к дому, она мне снова напомнила маленькую черную семерку. Странно было, что такой калека первый отказался от смертельного риска.

– Ваши шансы – пять к одному, – сказал ему доктор Фишер, когда он проходил мимо.

– Я никогда не играл на деньги, – сказал мистер Кипс. – Считаю это в высшей степени безнравственным.

Как ни странно, слова его, казалось, разрядили атмосферу. Дивизионный сказал: – Не вижу ничего безнравственного в азартных играх. Я лично провел в Монте-Карло много приятных недель. И как-то раз трижды подряд выиграл на девятнадцать.

– Я иногда ездил на ту сторону озера в казино Эвиана, – сказал Бельмон. – Никогда много не ставил. Но в этих делах я вовсе не пуританин.

Казалось, они совсем забыли о бомбе. Вероятно, только мы с мистером Кипсом верили, что доктор Фишер сказал правду.

– Мистер Кипс отнесся к вашим словам слишком серьезно, – сказала миссис Монтгомери. – У него нет чувства юмора.

– А что будет с чеком мистера Кипса, – спросил Бельмон, – если его хлопушка так и останется там?

– Я разделю его на всех вас. Если только там нет бомбы. Вы вряд ли захотите, чтобы я ее делил.

– Еще по четыреста тысяч франков на каждого, – быстро подсчитал мсье Бельмон.

– Нет. Больше. Один из вас ведь вряд ли выживет.

– Выживет! – воскликнул Дин. Как видно, он был слишком пьян, чтобы взять в толк историю со смертельной хлопушкой.

– Конечно, – сказал доктор Фишер, – все может кончиться и счастливо. Если шестая хлопушка как раз и будет содержать бомбу.

– Вы что это – серьезно говорите, что в одной из ваших чертовых хлопушек есть бомба?

– Два миллиона пятьсот тысяч франков, – пробормотала миссис Монтгомери; она явно исправила цифру, названную Бельмоном, и уже в мечтах видела то, что доктор Фишер считал счастливым концом.

– Вы, Дин, я уверен, не откажетесь от этой маленькой игры. Я помню, как в «Пляжах Дюнкерка» вы отважно вызвались пойти чуть ли не на самоубийство. Вы были великолепны – во всяком случае, режиссер это великолепно поставил. И вам чуть было не присудили «Оскара», не правда ли? «Я пойду, сэр, если я могу пойти один». Это была замечательная реплика, я ее навсегда запомнил. Кто ее написал?

– Я написал ее сам. Не сценарист и не режиссер. Она пришла мне в голову вдруг, на съемке.

– Поздравляю, мой мальчик. Ну а теперь вот вам прекрасный случай пойти одному к бочке с отрубями.

Я никак не ожидал, что Дин пойдет. Он поднялся, допил свой портвейн, и я решил, что он последует за мистером Кипсом. Но, может быть, спьяну ему действительно показалось, что он снова на съемочной площадке, в воображаемом Дюнкерке. Он дотронулся до головы, словно поправляя несуществующий берет, однако, пока он вживался в старую роль, миссис Монтгомери не зевала. Она вышла из-за стола и с криком: «Дам пропускают вперед!» – побежала к бочке с отрубями, рывком скинула крышку и окунула руку в отруби. Наверное, она вычислила, что сейчас у нее наилучшие шансы для счастливого исхода.

Мысли Бельмона, как видно, шли в том же направлении, потому что он запротестовал: – Надо было кинуть жребий, чья очередь.

Миссис Монтгомери нашла хлопушку и дернула за язычок. Послышался легкий треск, и небольшой металлический цилиндр выпал на снег. Вытащив оттуда свернутую трубочкой бумажку, она взвизгнула.

– Что случилось? – спросил доктор Фишер.

– Ничего не случилось, мой дружок. Все просто роскошно! Швейцарский кредитный банк, Берн. Два миллиона франков. – Она кинулась назад, к столу. – Дайте мне кто-нибудь ручку. Я хочу вписать мое имя. Он может потеряться.