Дэниел Мартин - Фаулз Джон

Потом мы поговорили о семейных делах, о дяде Энтони, о планах Джейн, об их детях. Каро стала больше похожей на себя прежнюю, какой я оставил её прошлым летом. Мы приехали домой, я отнёс чемоданы наверх, Каро шла впереди. Я чувствовал себя безнадёжно проснувшимся, разрыв во времени начинал брать своё. Дженни сейчас уже у себя дома и принимает душ после целого дня съёмок; в перспективе — свободный вечер. А может, она поторопилась и уже переговорила с Милдред. Я ясно видел, как она собирает вещички, готовясь к переезду в «Хижину»; возникло острое желание позвонить в Калифорнию, но я убил его в зародыше. Пора отвыкать друг от друга.

У камина в гостиной стояли свежие цветы и непочатая бутылка виски, бутылка минеральной воды, бокал. Каро, в роли любящей дочери, включила электрокамин, убедилась, что я заметил все эти знаки внимания, это «добро пожаловать к родным пенатам». Я поцеловал её в щёчку.

— А теперь — в постель. Ты в десять раз лучше, чем я того заслуживаю.

— Когда ты предполагаешь завтракать?

— А когда тебе на работу?

— Это не важно. Бернард ведь официально ещё не приехал. Нормально, если я к полудню буду на месте.

— Вряд ли я долго смогу проспать. Разбуди меня, когда сама встанешь.

— Я постель приготовила и всё, что надо.

— Спасибо огромное. И за то, что встретила. А теперь — марш отсюда.

Она ушла, а я налил себе виски и оглядел комнату. На одной из кушеток — новая подушка. Больше ничего нового; если не считать груды конвертов, с которыми я не собирался иметь дела до утра, комната выглядела точно так, как я оставил её много месяцев назад; это меня разочаровало. Я надеялся, что Каро будет чувствовать себя здесь свободно, как дома, хоть и знал, что «домом» для неё навсегда останется Комптон. Это как Версальский дворец и домик в деревне… никакого сравнения.

Я побывал в Комптоне только раз, задолго до того, как Нэлл стала женой его владельца. Эндрю устроил потрясающий бал в честь своего совершеннолетия,107 и весь фешенебельный Оксфорд — студенты, разумеется, — явился туда в полном составе: без конца подъезжали машины, автобусы, даже экипажи… одна группа гостей, связанных с клубом «Буллингдон», приехала даже в карете, запряжённой четвёркой, причём кто-то трубил в почтовый рожок. Комптонская усадьба «Девять акров» (акров в те дни там насчитывалось не менее девяти тысяч) была не такой уж большой по сравнению с другими помещичьими усадьбами, но достаточно внушительной: сад и огороды, парк вокруг дома, комнаты — казалось, им несть числа, весь этот простор и изящество… Всё это было неизмеримо далеко от тех областей жизни, от тех миров, какие были мне хоть как-то знакомы. Я полагаю, что даже тогда эти праздничные два дня явились анахронизмом, неявным прощанием с прошлым; а для отца Эндрю это был последний всплеск протеста против послевоенного социалистического настоящего. Празднество, по всей вероятности, было одним из последних традиционных празднеств такого рода: дело не ограничилось балом: накануне в деревне, на общинной лужайке, устроили вечеринку для арендаторов и всех остальных жителей. Теннис, крикет, крокет, верховая езда, шампанское рекой и превосходная еда, и всё это в период строгих ограничений и распределения продуктов по карточкам. Какой-то местный оркестрик в алой униформе, серебряные трубы поблёскивают в тени огромного бука; на флагштоке трепещут надутые ветром брюки; Эндрю не просыхает с начала и до конца. Даже Энтони понравилось, хотя он едва был знаком с Эндрю в университете; мы попали в Комптон главным образом из-за девушек; не то чтобы тогда Эндрю проявлял к той или другой особый интерес. Вообще личная жизнь Эндрю в Оксфорде была вроде бы тайной для всех. Его порой видели с какой-нибудь девушкой, поговаривали, что он частый гость в мэйферском публичном доме; однако он в наших умах гораздо больше ассоциировался с охотой, гончими и пьянством. Мы даже подозревали, что он не совсем ортодоксален в своих сексуальных пристрастиях; и я чётко помню, как Нэлл сказала, что уверена — он безнадёжен в постели.

От Каро я знал, что дом и его прежний facons de vivre108 постигла общая для страны судьба: налог на наследство значительно сократил размеры имения, часть парка пришлось пустить под плуг; Нэлл приходится довольствоваться (на что она не устаёт жаловаться) услугами итальянской пары и ещё одной женщины, ежедневно приходящей из деревни. Но точно так же, как я тогда, взглянув одним глазком, позавидовал Эндрю — обладателю уходящего в прошлое мира, я теперь завидовал Каро — ей довелось воспользоваться тем, что от этого мира осталось. Хорошо метать политические громы и молнии в этот мир — ничего не может быть легче. Но он — как поэзия Эзры Паунда.109 Можно разнести в пух и прах его философию, но его строки, его образы остаются с тобой навсегда.

Я сидел в гостиной, потягивал виски и, снова испытывая соблазн винить во всём Нэлл, думал о том, что ждёт меня в ближайшем будущем. Наверняка она скоро вернётся в Оксфорд побыть с Джейн; и каким бы ни было грядущее примирение с её родственниками, я сомневался, что наши с ней отношения могут быть хоть сколько-нибудь искренними. Хоть я и был — технически и юридически — виновником развода, истинной причиной разрыва, на мой взгляд, была она. Несомненно, все разводы повторяют историю Адама и Евы. «Бытие» хранит гробовое молчание о том, что произошло после изгнания их из Эдема, сообщая лишь, что они произвели на свет того, кто был убит, и того, кто убил. Порождённые нами Каин и Авель обрели форму абсолютного непрощения.

Почти три года после бракоразводного процесса мы с Нэлл совершенно не разговаривали. Время от времени она привозила в Лондон Каро, а я в тот же день отвозил дочь в Оксфорд. И в Лондоне, и потом в Оксфорде мы ледяным тоном произносили какие-то ничего не значащие слова над головой девочки, передавая её из рук в руки. Через некоторое время, просто из вежливости, я был готов несколько оттаять, но только не Нэлл. В один прекрасный день она написала, что ей нужно повидать меня в Лондоне без Каро. Нужно кое-что обсудить. Я предположил, что речь пойдёт об алиментах. Я уже мог позволить себе выплачивать ей более крупную сумму, но решил без боя не сдаваться. Нэлл была далеко не бедна и знала, что я знаю об этом. Мы договорились о деловом завтраке. Но она явилась вовсе не за тем, чтобы урвать побольше. Она собралась замуж. За Эндрю.

Я до того удивился, что поначалу мог лишь недоверчиво повторить его имя. Я читал о смерти его отца — это было как раз во время нашего развода — и понимал, что Эндрю унаследовал его титул; однако со студенческих дней он так и остался в моей памяти высокомерным молодым выпивохой, позёром, с отвратительно манерной речью, этаким гибридом Тони Лампкина110 с повесой периода регентства… не говоря уж о том, что для нас четверых он был воплощением всего, что мы презирали (или тщились презирать). Единственной достойной чертой в нём мы считали его способность «скандализовать» окружающих, за что его и терпели. Моей инстинктивной реакции так и не простили, и я был наказан молчанием о том, как они встретились; мне было сообщено лишь, что это произошло примерно полгода назад, в Оксфорде, совершенно случайно. А теперь оказалось, что он по уши в неё влюблён, — «просто фантастика какая-то». Я отметил, что про себя она ничего подобного не сказала. Держалась той линии, что ей следует подумать о Кэролайн, которая вроде бы его просто «обожает». Они некоторое время гостили в Комптоне.

Пришлось принять всё это как свершившийся факт, каким бы невероятным он ни казался; единственное, чего я не мог понять, — зачем ей понадобилось беседовать со мной об этом вот так, лицом к лицу. Нэлл произнесла небольшую речь о том, что Каро — моя дочь, и что я «предположительно» интересуюсь «хотя бы немного» её будущим, и что нам придётся обсудить новые финансовые проблемы. Меня не обманул этот неожиданный переход от враждебности к стремлению посоветоваться; подозреваю, что Нэлл полунадеялась, что меня охватит злобная ярость или я попытаюсь ставить ей палки в колёса; а может быть, это Энтони и Джейн, хоть и навсегда порвавшие со мной, не пожелали поступиться принципами и уговорили Нэлл. Я абсолютно уверен — она вовсе не пыталась найти хоть какой-то путь к примирению; скорей, похоже, ей хотелось показать мне, до чего я её довёл… что было совершенно абсурдно. Эндрю богат, у него прекрасный дом и титул баронета; я даже мог поверить, что он в неё влюблён: ведь у него, по всей видимости, был весьма широкий выбор среди подходящих девиц его собственного круга. А Нэлл… скорее всего она и сама не знала, зачем приехала. Она очень нервничала; это было первое в её жизни самостоятельное решение такого масштаба, и я мог бы отнестись к ней подобрее.

Итак, она вскоре стала леди Рэндалл. С тех пор мы с ней встречались раза три-четыре, не больше, и ненадолго. И всегда, кроме одного раза, в присутствии Каро; и всегда мы вели себя самым лучшим образом. А в тот, другой раз, сравнительно недавно, с нами был Эндрю, поскольку следовало обсудить будущее Каро: она заканчивала школу. Встреча получилась довольно комичной: после первоначальной неловкой скованности (ведь двое мужчин не виделись со студенческих времён) мы с Эндрю обнаружили, что, если не говорить о разделявшей нас существенной разнице в образе жизни и политических убеждениях, мы оба интересны друг другу и нам вовсе не скучно вместе. Я вырос в деревне, и мне понравился умный и ухватистый сквайр, которого я распознал в бывшем повесе; он же, сохранив вкус к эпатажу, с удовольствием слушал байки о мире шоу-бизнеса, которыми я потчевал его со своей стороны. Поговорили мы и о студенческих днях в Оксфорде. Нэлл становилась всё молчаливее и молчаливее. А мы радостно пьянели. Я чувствовал — ему было бы приятно пригласить меня в Комптон, но отважиться на такую святость он не мог. Нэлл заявила бы: «Только через мой труп!» Я был страшно рад, что она теперь его жена, а не моя, когда мы вышли от Уиллера и распрощались.