Человеческий фактор - Грин Грэм

– Говорите же, Кэсл, – потребовал капитан Ван Донк.

Он сбросил ноги с подлокотника, словно собирался встать, хотя на самом деле, наверно, брал на пушку. Он растопырил пальцы, снова сжал их в кулак и уставился на свое кольцо с печаткой. Потом принялся пальцем полировать золото, словно это был пистолет, который надо держать всегда хорошо смазанным. В этой стране куда ни плюнь, всюду золото. Оно присутствует в городской ныли, художники используют его в живописи, так почему бы полиции не воспользоваться им, чтобы расквасить человеку лицо.

– Говорить – о чем? – спросил Кэсл.

– Как большинство англичан, которые приезжают в нашу республику, – сказал Мюллер, – вы в известной мере автоматически начинаете сочувствовать черным африканцам. Мы можем понять ваши чувства. Тем более что мы сами африканцы. Мы живем здесь уже триста лет. А эти банту – такие же пришельцы, как вы. Но я не собираюсь читать вам лекцию по истории. Как я уже сказал, мы понимаем вашу точку зрения, хотя это и точка зрения невежды, но когда человек начинает проявлять эмоции, это становится опасным, а когда он доходит до того, что готов нарушить закон…

– Какой закон?

– По-моему, вы отлично знаете какой.

– Это верно, я собираюсь писать работу об апартеиде – у посольства на этот счет нет возражений, но это серьезное социологическое исследование – вполне объективное, – я еще не изложил его на бумаге. Так что пока у вас едва ли есть право подвергать его цензуре. Да и вообще, я полагаю, оно не будет опубликовано в этой стране.

– Если вы хотите трахать черную шлюху, – нетерпеливо прервал его капитан Ван Донк, – почему не поехать в бордель в Лесото или в Свазиленд? Они ведь еще входят в ваше, так называемое, Британское Содружество.

Только тут Кэсл впервые понял, что опасность грозит не ему, а Саре.

– Я слишком стар, чтобы интересоваться шлюхами, – сказал он.

– Где вы были ночью четвертого и седьмого февраля? И днем двадцать первого?

– Вы это, очевидно, знаете… или думаете, что знаете, – сказал Кэсл. – Книжку с расписанием деловых встреч я держу у себя в кабинете.

Он двое суток не видел Сары. Неужели она уже схвачена кем-то вроде капитана Ван Донка? Страх и ненависть одновременно вспыхнули в нем. Он забыл, что теоретически считается дипломатом, хотя и невысокого ранга.

– О чем вы, черт подери, говорите? А вам?.. – добавил он, обращаясь к Корнелиусу Мюллеру. – Вам что от меня нужно?

Капитан Ван Донк был человеком простым и грубым, который во что-то, хоть и крайне омерзительное, все же верил, – такого человека можно простить. Но Кэсл никогда не сможет простить этого любезного образованного офицера БОСС. Именно люди такого рода – люди образованные и понимающие, что они творят, – и устраивают ад, снедаемые запредельной злобой. Кэсл вспомнил слова своего друга коммуниста Карсона, который часто говорил ему: «Наши худшие враги здесь – не невежды и простаки, какими бы жестокими они ни были; наши худшие враги – люди интеллигентные и развращенные».

Мюллер сказал:

– Вам должно быть прекрасно известно, что, живя с этой девицей банту, вы нарушили Акт о межрасовых отношениях. – Он произнес это рассудительным, укоризненным тоном, точно банковский клерк, сообщающий маловажному клиенту, что тот перебрал денег. – Вы должны понимать, что, если бы не дипломатическая неприкосновенность, вы сейчас сидели бы в тюрьме.

– Где вы ее прячете? – спросил капитан Ван Донк, и Кэсл, услышав этот вопрос, почувствовал огромное облегчение.

– Прячу?

Капитан Ван Донк поднялся на ноги, продолжая тереть свое золотое кольцо. Он даже плюнул на него.

– Все, капитан, – сказал Мюллер. – Я сам займусь мистером Кэслом. Больше я вас не задерживаю. Благодарю за помощь нашему департаменту. А сейчас я хочу поговорить с мистером Кэслом наедине.

Дверь за капитаном закрылась, и Кэсл, как сказал бы Карсон, остался один на один уже с настоящим врагом.

– Вы не должны обижаться на капитана Вал Донка, – продолжал Мюллер. – Такие, как он, не видят дальше собственного носа. Есть ведь и другие способы уладить это дело, куда более разумные, чем передача его в суд, что погубит вашу карьеру и не поможет нам.

– Я слышу машину, – раздался женский голос, вернувший Кэсла в сегодня.

Это Сара крикнула ему с лестницы. Кэсл подошел к окну. Черный «мерседес» прокладывал себе путь вдоль домиков на Кингс-роуд, которые были все на одно лицо. Шофер явно искал нужный номер, но, по обыкновению, далеко не все фонари горели.