Дэниел Мартин - Фаулз Джон

Но мне не следует так уж легко сбрасывать этот эпизод со счётов: цинизм пришёл несколько позже. Дэн покинул квартиру на Керзон-стрит, растерянный и потрясённый собственным поступком, и я помню, что целый день испытывал гадливость по отношению к себе. Он побродил по Гайд-парку и в конце концов, бог знает почему, очутился в Геологическом музее — скорее всего потому, что экспонаты там не принадлежали к роду человеческому. Потом он целый час, или даже больше, просидел в баре, хоть и знал, что Нэлл может прийти домой раньше его и надо будет придумывать какое-то алиби. На самом же деле она задержалась в издательстве — заканчивала чтение гранок, — и у Дэна оказалось достаточно времени, чтобы собраться с мыслями и привести в надлежащий вид порядком попорченную маску. Ему было совершенно ясно, что он сделал гадость и что такое не должно повториться. Но, конечно, он перешёл теперь в иное качество; в его отношениях с Джейн было глубоко запрятанное, но разделяемое обоими чувство, оправдывающее обоих сознание единения, невероятной трудности происходящего; понимание (хотя бы теперь, при взгляде назад), что случившееся — трамплин к чему-то более высокому и благородному, — скажем, к той жизни, которую она теперь вела.

А сегодня он изменил Нэлл с потаскухой, и произошло это не только в типично бордельной обстановке, но и в соответствующем стиле, разве только деньги не пришлось платить. Дэн прошёл все обычные стадии — сначала винил себя, потом стал искать оправданий: Нэлл держит его на коротком поводке, ему необходима свобода… а под свободой он тогда главным образом подразумевал, хоть и не признавался в этом даже себе, возможность свободно пользоваться плодами возрастающего успеха. Так что Нэлл, как он теперь думал, оказалась непомерно дорогостоящей страховкой от жизненных неудач — как сексуальных, так и профессиональных. Он давно понял, что женщины находят его привлекательным, но приключение на Керзон-стрит, после того как прошёл первый шок, вскружило ему голову. Он решил, что должен быть невероятно привлекателен, — я употребляю здесь «должен быть» в обоих смыслах: и описательном, и побудительном. Дэн завёл себе отвратительную привычку испытывать на дамах своё очарование гораздо более сознательно, чем делал это раньше. Разумеется, не на виду у Нэлл. Убеждал себя, что это всего лишь игра, небольшой реванш.

А также — кое-какая компенсация, поскольку внешне он очень старался проявлять всяческую заботу о Нэлл. В июле он передал новому литературному агенту рукопись «Красного амбара», дождался его первой реакции (тёплой и взволнованной) и отправился с женой на машине — провести отпуск во Франции. Они не торопясь проехали в Прованс, провели там четыре недели, ухитрившись сводить концы с концами, потом, также не торопясь, отправились домой. Отпуск получился удачным с самого начала: погода, еда, пейзажи, секс и чувство, что они могут неожиданно спокойно обсуждать отчуждение последних месяцев… Дэн позвонил в Лондон из Авиньона: оба театральных режиссёра, прочитавшие к тому времени пьесу, хотели её ставить… Дэн и Нэлл закатили самый дорогостоящий обед за всю их тогдашнюю жизнь и за этим обедом приняли кое-какие решения. Нэлл бросит работу и станет готовиться к материнству; они подыщут себе квартиру попросторнее или небольшой дом, как только вернутся в Лондон. С возвращением они задержались больше, чем на первоначально запланированные три отпускные недели, полученные Нэлл в издательстве. Нэлл отправила туда заявление об уходе с работы из крохотного сонного порта, очаровательного уже потому, что там и не пахло вульгарщиной Сен-Тропеза.118 Думаю, в тот счастливый месяц Дэн мог бы выбрать подходящий момент и признаться Нэлл в том, что произошло на Керзон-стрит; но он испытывал глубокий затаённый страх из-за того, как далеко может зайти такое признание; а может быть, он — как всегда — держал про себя свои тайны. По правде говоря, он и тут был предельно эгоистичен. Но солнце подарило Нэлл новое тело, контрацептивы были заброшены и забыты, зной снова и снова возбуждал в них обоих желание, и если Дэн и заглядывался — потихоньку — на другие женские тела, они больше не вызывали в нём зависти. Деньги у них были на исходе (как запланированные, так и утаённые), и на обратном пути им пришлось довольствоваться заштатными клоповниками и всё более дешёвой едой, в основном — бутербродами; но и это казалось им тогда забавным. Долгое время после того путешествия оба считали, что это и был их настоящий медовый месяц, и не только потому, что Нэлл сразу же забеременела Этот отпуск убедительно доказал, что — увы! — они могут быть счастливы (как это было в Оксфорде) только в ирреальном, а не в реальном мире. Но тогда ни один из них этого ещё не понял.

Я думаю, что «Красный амбар» был если и не новым, то во всяком случае вполне свежим словом в драматургии того времени. Наверное, это к счастью, что у меня тогда были весьма отрывочные представления о том, к чему стремился в своём творчестве Брехт. Идея пьесы возникла совершенно случайно, после того, как мне на глаза попался судебный отчёт тех времён о деле Уильяма Кордера.119 До этого Мария Мартен была для меня всего лишь типичным воплощением бьющей на дешёвый эффект деревенской жеманницы. Но тут я сразу увидел, что на этом материале можно сделать интересную историческую пьесу. Правда, потребовалось некоторое время, чтобы я понял, что центральной фигурой в пьесе должен стать Уильям, а не Мария; а над диалогами я работал с таким усердием, какого раньше за собой и не замечал. Однако успех спектакля обеспечила вся команда: декорации оказались лучшими декорациями года, в пьесе было пять крупных ролей и несколько интересных вторых, так что на приглашение режиссёра сразу же откликнулись прекрасные актёры.

Первый большой успех сродни собственному юному телу, это чудо, которым до конца может насладиться лишь тот, кому оно принадлежит… да и то только пока сам остаётся юным. Во всяком случае, Дэн прожил ту зиму в состоянии самоупоения, позволявшего не замечать сыплющихся на них мелких неурядиц. Единственным серьёзным разочарованием — в профессиональном плане — стала неудачная попытка поставить пьесу в Нью-Йорке; но после Нового года она пошла в Швеции и в Западной Германии, и он вёл переговоры о продаже авторских прав в некоторые другие страны. Тучи, сгущавшиеся на семейном горизонте, не казались в то время такими уж грозными.

Несмотря на то что купленная мной на девяносто девять лет аренда на квартиру в Ноттинг-Хилл была самой лучшей — за всю мою жизнь — сделкой, совершённой без посторонней помощи, сразу же по переезде туда Дэна и Нэлл стали одолевать сомнения. Отчасти это объяснялось жалкими потугами «быть не хуже соседей» — стремлением, словно эпидемия тяжкой болезни, охватившим мир шоу-бизнеса. Им стало казаться, что они просчитались. Люди, с которыми они теперь общались, жили в гораздо лучших условиях и часто — как водится в таких случаях — значительно выше средств. Они посмотрели множество небольших домов — в Сент-Джонс-Вуд, в Айлингтоне, в Фулеме, но все они не шли ни в какое сравнение с коттеджем в Уитеме. Там как раз продавался тогда коттедж, и втайне оба мечтали о таком, находя в то же время десятки причин, делавших покупку невозможной. Впервые в жизни Дэн обратился к услугам бухгалтера: стоимость аренды в Лондоне была такова, что в здравом уме они не могли позволить себе приобрести ещё и коттедж. Новую квартиру обставили вещами из «Хилза»,120 счета приходили огромные; это не помешало Нэлл позднее упрекать Дэна за то, что они не купили много такого, чего просто не могли себе позволить.

Во время беременности Нэлл стала раздражительнее, чем обычно, и квартира вызывала у неё всё больше и больше нареканий. То оказывалось, что она слишком велика, то Нэлл заявляла, что надо быть сумасшедшим, чтобы не понимать — главное для ребёнка сад, а тут его нет. Всё чаще и чаще её раздражало, когда приходилось оставаться дома одной, всё чаще она тосковала по «нашей милой маленькой квартирке» близ Бромтон-роуд. Готовка никогда не казалась ей интересным занятием, так что в последние месяцы её беременности мы стали почти каждый вечер обедать вне дома. Я понял, что так можно избежать скандалов. Однако не следует преувеличивать: Нэлл до некоторой степени разделяла охватившую Дэна эйфорию по поводу успеха пьесы, мы ждали ребёнка… большей частью ощущение было такое, что с квартирой, по-видимому, действительно вышла ошибка, но это не так уж важно. Десятого апреля родилась Каро, и на некоторое время все остальные проблемы были забыты. Дэн закончил черновой набросок новой пьесы, и на той же неделе, что стал отцом, он подписал контракт на новый сценарий.

Думаю, нет ужаснее браков, чем те, где ребёнок оказывается орудием (или используется как таковое), раскалывающим семейный монолит. Каро была трудным ребёнком, она испытала на себе все болезни и недомогания, каким могут быть подвержены дети, истощив Нэлл и нервно, и физически. Мне кажется, я нёс свою часть ноши: работал дома, когда писал черновой набросок пьесы. Но получилось как-то так, что Каро оказалась чем-то вроде квартиры: сама по себе — прекрасная идея, но воплощённая в реальность не ко времени. Кроме того, возникло что-то вроде сестринского соперничества: Джейн, ожидавшая второго ребёнка, стала образцовой матерью, и Нэлл не могла не принять участия в этой эстафете. Я уговаривал её отдать одну или даже две лишние спальни какой-нибудь молодой женщине, которая согласилась бы помогать ей по хозяйству или просто быть рядом, когда Нэлл остаётся одна, — иностранке или даже безработной актрисе. Но Нэлл не только не могла справиться со своими заботами, она и признаться в том, что не справляется, тоже не могла; позже она утверждала, что просто страшилась того, что тут может произойти, если она уедет в Уитем.