Сила и слава - Грин Грэм

– Значит, нехорошо, если я схвачу кого-нибудь за горло?

– Что ж, голодный на все имеет право ради спасения своей жизни.

Нищий смотрел на этого человека с яростью, а тот продолжал говорить, словно обсуждая какой-то отвлеченный вопрос:

– Из-за меня, пожалуй, не стоит идти на такой риск. Пятнадцать песо семьдесят пять сентаво – вот все мое богатство. Я сам двое суток ничего не ел.

– Матерь Божия! – сказал нищий. – Да ты что, каменный? Сердце у тебя есть?

Человек в поношенной одежде вдруг хихикнул. Нищий сказал:

– Вранье. Почему же ты ничего не ел, когда у тебя пятнадцать песо в кармане?

– Видишь ли, в чем дело, я хочу купить чего-нибудь выпить.

– А именно?

– Того самого, чего в этом городе чужому не найти.

– Значит, тебе нужно спиртное?

– Да… и вино.

Нищий подошел к нему вплотную, нога к ноге, тронул за руку. Они, как близкие друзья, как братья, стояли вдвоем в темноте. Теперь даже в домах гасили огни, и таксисты, весь день тщетно поджидавшие пассажиров на склоне холма, начали разъезжаться. Вот последняя машина скрылась за углом полицейских казарм, мигнув задними огнями. Нищий сказал:

– Ну, друг, считай, тебе повезло. Сколько ты мне дашь…

– За бутылку?

– За то, что я сведу тебя с человеком, у которого есть бренди – настоящее, из Веракруса.

– С моим горлом, – пояснил человек, – мне можно только вино.

– Пульке, мескаль – у него все есть.

– А вино?

– Айвовое.

– Я отдам все свои деньги, – торжественно сказал человек в поношенной одежде и уточнил: – То есть кроме сентаво… за натуральное виноградное вино. – Где-то внизу, у реки, послышались барабанная дробь и нестройный топот – раз-два, раз-два. Солдаты или полицейские возвращались на ночевку в казармы.

– Сколько? – нетерпеливо повторил нищий.

– Я дам тебе пятнадцать песо, и ты достанешь мне вино. Сколько заплатишь, твое дело.

– Тогда пошли.

Они стали спускаться с холма; на углу, где одна улица вела к аптеке и дальше, к казармам, а другая – к гостинице, набережной и к складу «Объединенной банановой компании», человек в поношенной одежде остановился. Навстречу, держа винтовки как придется, шагали полицейские.

– Подожди. – Вместе с ними шел какой-то метис; два клыка выступали у него над нижней губой. Человек в поношенной одежде следил за ним из темноты. Метис повернул голову, и взгляды их встретились. Полицейские прошли мимо, поднимаясь на площадь. – Пошли. Быстрее.

Нищий сказал:

– Они нас не задержат. Они за другой дичью охотятся – покрупнее.

– А почему этот человек с ними, как ты думаешь?

– А кто его знает? Может, заложник.

– Заложнику связали бы руки.

– Почем я знаю? – В словах нищего была вызывающая независимость – не редкость в стране, где бедняки имеют право клянчить милостыню. Он спросил: – Так тебе нужно спиртное или нет?

– Мне нужно вино.

– Не знаю, что у него там есть. Бери, что дадут.

Нищий повел своего спутника к реке. Он сказал:

– Может, его и в городе нет. – Жуки вились вокруг них и оседали на асфальт; они щелкали под ногами, как грибы-дождевики, а с реки тянуло зеленой кислятиной. В раскаленном, пыльном скверике белел гипсовый бюст генерала, а на первом этаже единственной в городе гостиницы глухо пульсировал движок. Широкие деревянные ступени, усеянные жуками, вели на второй этаж. – Ну, я постарался ради тебя как мог, – сказал нищий. – Больше никто бы не сделал.

Из номера на втором этаже вышел человек в черных брюках, в плотно облегающей торс фуфайке и с полотенцем через плечо. У него была аристократическая седая бородка, брюки держались на подтяжках и на поясе. Откуда-то из недр гостиницы донеслось урчанье водосточной трубы; жуки с размаху хлопались об электрическую лампочку без абажура. Нищий повел серьезный разговор с человеком в черных брюках, и пока они говорили, свет погас, а потом, мигая, зажегся опять. На верхней площадке лестницы стояли вразброс плетеные качалки, а на большой черной доске были написаны фамилии постояльцев – трое на двадцать номеров.

Нищий повернулся к своему спутнику.

– Того господина, – сказал он, – сейчас нет, хозяин говорит. Ну что, подождем его?

– Мне времени не жалко.

Они вошли в большой пустой номер с плиточным полом. Маленькую черную железную кровать, стоявшую там, словно кто-то забыл при переезде. Они сели на нее рядышком и стали ждать, а жуки влетали в комнату сквозь дырявую москитную сетку.