Белый Тигр - Адига Аравинд

По четвертому разу оттираю покрышки, когда появляется хозяин.

— Ну что?

Показываю ему обрывок зеленой ткани, перемазанный в крови, с кусочками прилипшей плоти. 

— Дешевая материя, — говорю. — Так бедняки одевают детей.

— Думаешь, ребенок... — Он не договаривает. 

— Хоть бы один писк, сэр. А то ведь ни звука. И тело не шевелилось.

— Господи, Балрам, что же нам теперь делать, что делать? Как это дети бегают по Дели одни в час ночи и никто за ними не смотрит?

И тут замечаю, у него глаза вспыхивают.

— Так, значит, наша жертва из бездомных? 

— Из тех, кто живет под эстакадами и мостами, сэр. Я так полагаю, сэр.

— Получается, ее не хватятся?

— Скорее всего, нет, сэр. Вы же знаете, какие они, эти люди Мрака, у них по восемь, девять, десять детей, у некоторых и имен-то нет. Родители — даже если они в Дели и все знают — вряд ли побегут в полицию.

Он сжимает мне плечо — точно так же, как давеча тискал плечи Пинки-мадам.

— Ты прав, Балрам. Это ведь с какой стороны посмотреть. Со своей стороны ты совершенно прав. Но пока все не уляжется...

Он прижимает палец к губам. Я киваю:

— Разумеется, сэр. Доброй ночи, вечер-то нелегкий вышел для вас и Пинки-мадам. 

Снимаю свой наряд магараджи и ложусь. Я устал как собака — но на губах у меня играет довольная улыбка слуги, оказавшегося на высоте в трудную для хозяев минуту.

Наутро я, как заведено, протер сиденья в машине, смахнул пыль с ликов богини и со страшилы, покурил в салоне благовониями и еще раз помыл колеса —вдруг просмотрел давеча кровь.

Потом вернулся к себе в комнату и принялся ждать. Только вечером один из шоферов передал мне распоряжение явиться наверх в вестибюль. 

В вестибюле меня дожидался Мангуст. Как это он успел так быстро примчаться? Наверное, нанял машину и гнал всю ночь. Мангуст встретил меня широкой улыбкой и хлопнул по плечу. Мы поднялись с ним на лифте в квартиру.

Усевшись за стол, Мангуст сказал:

— Присаживайся, Балрам, располагайся поудобнее. Ты же нам как родной.

Душа у меня наполнилась гордостью. Я присел на корточки, на седьмом небе от счастья. Ну-ка, дорогой хозяин, похвали меня еще раз.

Мангуст закурил (никогда не видел его с сигаретой) и, прищурившись, взглянул на меня. 

— Главное, чтобы ты пару дней никуда носа не высовывал из «Букингемского Дворца, корпус В», даже в корпус А. И никому ни слова о том, что случилось.

— Да, сэр.

Он затянулся, не сводя с меня глаз. Повторил:

— Ты нам как родной.

— Да, сэр.

— А теперь ступай вниз и жди в помещении для слуг.

— Да, сэр.

Прошел час, и меня снова вызвали наверх. 

Рядом с Мангустом за обеденным столом сидел человек в черном костюме, читал какой-то печатный текст, беззвучно шевеля красными, измазанными в паане губами. Мистер Ашок за закрытой стеклянной дверью говорил по телефону, дверь в комнату Пинки-мадам тоже была закрыта. Распоряжался исключительно Мангуст.

— Присаживайся, Балрам. Располагайся.

— Да, сэр.

Опять я сижу на корточках. На редкость неудобная поза.

— Хочешь паана, Балрам? — спросил Мангуст.

— Нет, сэр.

Он улыбнулся:

— Да ты не стесняйся, Балрам. Ты ведь жуешь паан, правда?

И, повернувшись к черному костюму:

— Угостите его, пожалуйста.

Тэт полез в карман, двумя пальцами достал крошечный зеленый сверточек и уронил в мою протянутую ладонь.

— Это тебе, Балрам. Угощайся.

— Да, сэр. С удовольствием. Благодарю.  — Значит, к делу, — произнес костюм. Красная слюна пузырилась у него на губах.  — Хорошо.

— Судья позаботился обо всем. Если ваш человек исполнит что положено, нам не о чем беспокоиться. 

— Мой человек сделает все, что надо, какие могут быть сомнения. Он нам как родной. Он хороший малый.

— Отлично.

Человек в костюме посмотрел на меня:

— Читать умеешь, парень?

— Да, сэр.

— Так читай. — Он протянул листок бумаги.