Грешники - Стогоff Илья

Получилось почти случайно. Насколько я знаю, изначально эта волна была отдана какому-то ведомственному научно-исследовательскому институту. Зачем она им и что институтчики станут с ней делать, было неясно. Так что, когда на горизонте появился богатый иностранный дядька, те быстро согласились волну продать. Однако оформление документов требовало времени. История тянулась несколько лет. Чтобы волну не отняли, директор института просто отдал ее людям, готовым крутить хоть какую-то музыку. Так появилось «Радио Катюша».

Руководство института обратилось к знакомым музыкантам — не могли бы они заполнить эфир музыкой? Первыми диджеями там стали Женя Ай-яй-яй из группы «Tequilla-Jazzz», Дусер, игравший на барабанах еще в группе «Пупсы», Севыч, который сейчас играет в группе «Ленинград» и киносценарист Константин Мурзенко… Чуть позже пришел я.

Сейчас радио — это очень четко работающая система. Но тогда структура только-только формировалась. Органов контроля не существовало. Сегодня трудно даже представить, что творилось на «Катюше». Формата не было вообще. Музыка могла звучать абсолютно любая — от индастриала до шансона. Запрет был один: в эфире нельзя было ругаться матом. Но даже этот запрет никто не соблюдал.

Для огромного множества людей это был единственный шанс услышать актуальную музыку. FM-диапазон тогда был пуст. Помимо «Катюши» второй радиостанцией на этих волнах было «Радио Модерн», где диджеями работали нынешние телезвезды Дмитрий Нагиев и Сергей Рост. Так что наша станция стала культовой моментально. Знаешь, существуют такие шевроны с названиями групп, которые тинейджеры нашивают себе на куртки. К 1996 году в продаже уже были шевроны не только с «Алисой» или «Nirvana», но и с «Радио Катюша».

Бедный директор НИИ сам эту волну, разумеется, не слушал. Он появлялся раз в месяц, закидывал каких-то денег и исчезал. Думаю, он был в шоке от того, что затеял. Таких станций прежде не существовало не только в стране, но даже в мире. Костя Мурзенко как-то поставил жутковатый альбом группы «Coil», отошел покурить и не рассчитал сил. Утром его нашли отдыхающим на диванчике, а «Coil» безостановочно крутился в эфире часов десять.

Вся эта история продолжалась полтора года. Потом документы были наконец оформлены и веселье закончилось. На частоте «Катюши» стало звучать «ЭльдоРадио». Кое-кто из людей, делавших «Катюшу», остался работать на новых хозяев, но музыка там стала звучать, конечно же, совсем другая.

Люди взрослели. На первый план выходили другие ценности. Постепенно становилось понятно: такого, как в начале 1990-х, не будет больше никогда.

Сева Гаккель (р. 1958) — бывший виолончелист группы «Аквариум»

Все, что родилось, рано или поздно умрет. Это я понимал прекрасно. Наш клуб существовал уже пять лет. Мы и так успели сделать довольно много. Но когда видишь гибель чего-то родного, все равно чувствуешь боль.

К началу 1996 года от первоначальной команды у нас не осталось почти никого. Люди уходили один за другим. Весной ушел наш техник сцены, а второй техник женился на немке и уехал в Гамбург. Я боялся, что следующим уйдет аппаратчик. Для клуба это означало бы моментальный конец.

В первые годы «TaMtAm’а» к нам ходили все самые нормальные люди в городе. Но теперь мест стало много. Тусовка начала рассредоточиваться. Появились места, удобно расположенные в центре, с барами и кафе. Правда, с более дорогим входом, но зато и с некоторым комфортом. Кое-где стало возможно выступать за деньги. Музыканты к этому быстро привыкли. Теперь, договариваясь о концертах, многие стали заводить разговор об оплате, но мы так и не были к этому готовы. К тому же постоянная угроза милицейской облавы… Ходить к нам продолжали только самые преданные.

* * *

Зимой я уехал в Нью-Йорк. Конечно же, я не мог не зайти в легендарный клуб «CBGB» — мекку американского панк-рока. Во многом наш «TaMtAm» был скопирован именно с этого нью-йоркского заведения. Однако в «CBGB» не было и тени того русского ухарства, который был у нас. Здесь прямо возле входа располагался офис клуба с дорогущим компьютером и сотнями компакт-дисков на стеллажах. Рядом сидела всего одна девушка, которая спокойно продавала билеты и ставила печать на руки входящих. И никакого тебе секьюрити и полиции.

В дверях клуба стоял Хилли Кристелл, человек, который основал «CBGB» и, по моим подсчетам, отсидел там двадцать лет. Я живо представил себе картинку: пройдут годы, все успокоится, и я тоже стану неторопливо восседать в дверях чистенького «TaMtAm’а». Впрочем, для этого мне нужно было начинать гораздо раньше, да и двадцать лет наш клуб явно не протянул бы.