Комната старинных ключей - Михалкова Елена

Все ждали Ковальского. Полина видела это по их лицам, ощущала по напряжению, искрящемуся в воздухе. Казалось, достань спичку из коробка – и она вспыхнет сама собой. Все чинно переговаривались. Но за их спокойствием, за ничего не значащими фразами Полина слышала громкие голоса. «Дайте нам наши ключи, наше спасение, нашу палочку-выручалочку! Дайте нам волшебника Ковальского! Он не волшебник? Все равно! Нам плевать, кто он такой. Мы хотим, чтобы он помог нам. А как он это сделает, не имеет значения».

Глядя на этих людей, Полина поняла, зачем Анжею «магические» комнаты. Они хотели не просто чуда, а чуда, обряженного в соответствующие одежды. Тарас Воловик светился жадным любопытством: ну же, где обещанное представление?!

Если бы сейчас вошел Анжей и раздал каждому по ключу, они с негодованием отвергли бы его.

Кроме, может быть, Ирмы. Она выглядела как человек, готовый хвататься за любую ниточку. Даже за паутинку. Даже за воздух.

Серебристый звон оборвал все разговоры. Полина не сразу поняла, что это Илюшин постучал ложечкой по хрустальному бокалу.

Взгляды обратились на него. Макар встал.

– У меня есть объявление, – сказал он, не смущаясь этих колючих взглядов. – Как вы знаете, я помощник Анжея Михайловича. Он уехал по делам и намеревался вернуться сегодня вечером.

– У нас назначено время для беседы, – ввернул Тарас Воловик.

– И у меня! – поддержала Ирма.

Давид Далиани ограничился кивком.

– К большому сожалению Анжея Михайловича, дела задержали его дольше, чем он предполагал. Поэтому пока его место займу я.

– Что?

– С какой стати?

– Да кто вы вообще такой?!

Они заговорили хором, негодующе. Илюшин выслушал их с непроницаемым лицом и снова постучал по бокалу.

Как ни странно, этот звук словно выключил их голоса. Они послушно замолчали.

– Я ученик Анжея, – властно сказал Макар, – и умею делать то, что умеет он. Несомненно, Доктор говорил обо мне. Но вас никто не заставляет идти на этот эксперимент. Хотите – давайте попробуем. Когда возвратится Анжей, вы сможете все повторить с ним. Не хотите – ждите его приезда.

– И долго ждать? – холодно спросила Анжелика.

– Не знаю. Этого никто не может сказать, включая его самого.

Они молчали. Изучали его, ощупывали взглядами. Полина тоже посмотрела на Илюшина и внезапно осознала, что тот изменился.

Одежда, прическа, улыбчивое обаятельное лицо – все осталось прежним. Но в нем появились те же значительность и загадочность, что и у Ковальского. «Он его копирует! – поняла Полина. – Повторяет! Но как у него это получается?»

Первым капитулировал Воловик.

– Время не изменилось? – строго осведомился он. – Мне назначено в двенадцать.

– Мне в десять, – заторопилась художница.

Давид молчал, не снисходя до напоминания о времени.

– Все остается в силе, – успокоил их Макар. – Только беседовать мы будем не в кабинете, а в библиотеке. Мне там привычнее работается.

Как только за последним гостем закрылась дверь столовой, Полина бросилась к Илюшину. Ей хотелось схватить его за грудки и хорошенько встряхнуть.

– Вы с ума сошли? – прошипела она. – Что вы творите? Какой еще «ученик Анжея»?!

Илюшин выставил вперед ладони:

– Спокойно! Во-первых, это всего на один вечер. Если завтра ничего не изменится, я сложу с себя все полномочия.

– Да что может измениться?!

– Увидим. Во-вторых, мне нужно поговорить с каждым из них. А лучшего способа, чем влезть в шкуру Ковальского, я не придумал. Или вы хотите, чтобы я признался, кто я?

– Но они будут вываливать на вас свои проблемы! Зачем вам это нужно?

– Пусть вываливают. Именно этого я и добиваюсь. Ну, и в-третьих, если бы я не заменил Доктора, они бы уже обгладывали ваши косточки. Кто в этом доме крайний в отсутствие Ковальского и Василия?

Полина притихла.

– Но что, если вас раскроют? У вас даже нет ключей…

– Будут, – преспокойно ответил Илюшин. – Сейчас мы с вами отправимся в потайную комнату и выберем несколько подходящих.

Ирма открыла окно и закурила. Она бросила пять лет назад и как-то держалась все эти годы. Но сейчас привычка вернулась.

Она зачем-то трижды обновляла почту. Писем не было. Откуда им взяться? Стивен перестал писать, и вместе с ним пропали чайки, медузы, городок в Англии на берегу моря с белыми домиками и седыми ветрами.

«Скорей бы, скорей бы, скорей бы… Пусть уже хоть что-нибудь случится».

Известие о том, что Ковальский не приедет, лишило ее остатков сил.

Анжелика с ласковой укоризной сказала за ее спиной:

– Опять куришь? Милая, ты постоянно нервничаешь. Давай уедем, а? Прямо сейчас. Вызовем такси, через два часа будем дома.

Ирма сухо закашлялась.

– Я не хочу домой.

Анжелика встала, подошла, погладила по спине.

– Послушай, ты один сплошной невроз. Неужели не замечаешь? Тебе нужен хороший врач.

– Ладно, – безучастно согласилась Ирма. – Когда приедем, найдем хорошего.

– Завтра, – шепнула Анжелика. – Уедем завтра. Мне здесь плохо, Ирма. Меня пугают эти люди. И дом пугает. Он жуткий!

Ирма промолчала. Ее обволакивал нежный голос. Невозможно сопротивляться ему. Всегда получается так, как хочет младшая. Зачем тратить силы в бессмысленной борьбе?

– Пожалуйста! – ластилась сестра. – Все будет хорошо, я тебе обещаю!

– Да, – сказала Ирма. – Завтра.

Анжелика обрадовалась:

– Правда? В самом деле? Ты моя умница-умница-умница! Хочешь, я помассирую тебе спину перед сном? Ты должна высыпаться. После массажа хорошо спится. Дай сюда… Фу, гадость!

Она отобрала у Ирмы сигарету, брезгливо раздавила в пепельнице. С мягкой настойчивостью усадила ее на стул.

– Сними свитер. Давно пора купить тебе новый. Этот ужасен.

Сильными, как у пианистки, пальцами она разминала закаменевшие плечи и говорила, что спина безобразная, мышцы забиты, нельзя так себя запускать… От ее рук шло тепло. Ирма закрыла глаза и погрузилась в полудрему.

Ее разбудили часы. Издалека, словно сквозь туман, донеслись глухие удары.

Ирма вскочила.

– Что, десять?

– Сиди! Куда ты?

– Я должна встретиться с этим юношей!

Анжелика нахмурилась.

– Я думала, мы договорились. Что за глупости? Мы ведь уезжаем.

– Только завтра!

– Ну и что? Не выдумывай, ложись спать.

Безразличие схлынуло с Ирмы. Да, она согласилась уехать, поддалась на уговоры. Но сегодня у нее еще осталось время.

– Отдай свитер, Анжелика.

Но сестра с ловкостью увернулась от протянутой руки и загородилась стулом. Она смеялась. Ирма стояла перед ней в расстегнутом бюстгальтере, покрасневшая, взлохмаченная.

– Что, пойдешь с распущенными сиськами? – поддразнила Анжелика. – Бесстыдница! Он младше тебя в два раза!

Ирма несколько секунд смотрела на нее. И вдруг развернулась и выбежала из комнаты. Вслед ей раздался возмущенный крик, но в этот миг Ирме было наплевать.

Она постучалась в комнату экономки. Только бы девочка оказалась у себя!

Дверь распахнулась.

– Пожалуйста, дайте мне любую тряпку! – выпалила Ирма. – Умоляю!

Глупо было ожидать, что экономка тут же бросится молча выполнять ее просьбу. Но именно это она и сделала. Ни слова не говоря, затащила художницу в свою комнату и нырнула в шкаф.

Через секунду оттуда вылетел огромный мохеровый свитер нежнейшего голубого оттенка.

– Бабушка вязала, – коротко пояснила экономка. – Вязальщица из нее была никакая. Никогда я не была такого размера, клянусь!

И подмигнула.

Ирма моментально натянула свитер и бросилась прочь из комнаты. Но в дверях остановилась, метнулась обратно и с силой прижала изумленную девочку к себе.

Минуту спустя она входила в библиотеку.

Макар Илюшин ждал ее в кресле. Ирма села напротив, нервно подтянула длинные рукава свитера.

– Вы опоздали, – Макар не упрекал, а констатировал факт. – Почему?

Женщина замычала что-то об остановившихся часах, но он прервал ее:

– Вам нужна моя помощь? Если да, то не стоит выдумывать. Давайте ценить и мое, и ваше время.

Сказано было жестко. Ирма мучительно покраснела, стыдясь своего вранья. Она бы соврала снова, но чувствовала, что делать этого не стоит.

– Простите. Меня задержала сестра.

– Анжелика? Ясно.

Он помолчал и вдруг спросил:

– Скажите, Ирма, сколько вы уже не пишете?

Она ожидала чего угодно, только не этого. Откуда?!… Она никогда, никому! Картины – ее единственное прибежище. Признаться, что эта дверь закрылась для нее – значит расписаться в профессиональной смерти.

– Сколько? – повторил Илюшин. – Три месяца? Четыре?

– Полгода, – одними губами прошелестела Ирма.

– Расскажите, как это началось.

Она покачала головой.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился Макар. – Тогда расскажите, как вы начали рисовать в детстве. Можете?

Ирма кивнула и начала говорить. Сперва с трудом, выталкивая из себя слова. Они застревали в горле, царапали небо, получались шершавыми. Они не хотели звучать, им не хватало громкости. Едва сорвавшись с губ, они терялись в темном воздухе библиотеки.